Там за туманами...

Репутация

Уж давно в окошко яркий луч весеннего солнца пробивался, а Софья только глаза открыла. От неожиданности подскочила, завертела головой.

Не дома проснулась! И гул уже слышен за дверью. Видно ребятишки начали собираться к уроку. А она, как барыня лежит в перинах, да в чужом доме. Ох и стыдно ей стало. Растерялась. Как быть? Уж и Рябушкины встали, наверняка, и Матрёна воды нагрела и …ох…

Схватилась она за голову, растрёпанная после бани, волосы не убраны, гребешка нет, одёжа на ней чужая. Вспомнила, что её там в бане осталась, толи целая, толи пустили в расход. Обратно на подушку упала, не знает, как быть.

Избавлением стук в дверь послышался. То Матрёна принесла на подносе чай с куском пирога.

- Это ты мне что ли? Да, что немощная что ли, мне бы только одёжу, в порядок привестись.

Репутация

Аннушка с утра первым делом распорядилась, чтобы Матрёна завтрак принесла Алексею и Софье в постель.

- Как меня тогда выхаживала, Матрёнушка, так и их на ноги поставь.

А сама подумала, что не стоит Софии пока показываться, пока вечер вчерашний, малость не сгладится, да не забудется. Потому как слова Ивана засели в её голове накрепко: лучше бы им никогда не пересекаться...

- Иван, - говорила она тогда. – Ну, как же не приходила что б? Она ведь только нашими делами сейчас и живёт. Нет у неё деток, да по мужу тоскует, как я ей скажу, чтобы не приходила? Нут, Ванечка, тут, как будет, так будет, – потом помолчала немного и прибавила: - И нет у него в каждой деревеньке по десятку, нет, понятно? – будто даже обиделась она на него за это. – И Жоржетт никаких с Джульеттами нет!

И смотрит на Ивана вызывающе, что скажет, что "кто старое помянет, тому и глаз вон" или очередной раз докажет, что мила ему она и слаще всех на свете.

Репутация

Алексей смотрел на свою младшую сестренку - и ему становилось теплее на душе. Какая же она стала .. Сибирячка. В хорошем смысле этого слова! И от ее заботы все невзгоды казались какими-то мелкими и не слишком серьезными. Ну, подумаешь, вышел в отставку. Ну, подумаешь, поменял парадный мундир на робу непонятно кого. Ну, чуть было не утонул в реке, потом едва не замерз - с кем не бывает. И на закуску, так, чтобы совсем уже стало не совсем грустно - баня, где мужчины и женщины моются вместе! И все считают это в порядке вещей! И кхм... какие женщины! Он моргнул - видение было слишком сладостным, чтобы от него так скоро избавляться. Он еще хотел спросить у Анны насчет Софьи, потом - а была ли она, Анна, в общей бане с ее мужем - но сон сладко смежил веки. Под колыбельную, как когда-то в детстве...

А утром он долго нежился в кровати - болели мышцы. Да и баня... После нее хотелось еще поваляться. Матрена, упругим колобком вкатившись в его комнату, принесла с собой запах свежего хлеба, меда, молока и гречневой каши. Правда, прежде чем поделиться своими кулинарными творениями, она приложила ухо к груди мужчины.

- все хорошо, Алексей Петрович, во внутрях не клекотит и не бурчит. Когда вдыхаете вам не больно?

- Да все хорошо, Матрена, все хорошо. А ... как там Софья? У нее все в порядке? Я бы ее еще поблагодарить хотел...

- Да вроде тоже все хорошо, я у ней пока не была, сперва к вам. Кушайте, Алексей Петрович, кушайте. А к ней пока не надо идти. Она со сна еще не убралась, наверное, простоволосая...

Алексей хотел сказать, что в бане это им нисколько не мешало, но замолчал. Все же это была очень чрезвычайная ситуация. Все же завтрак сложно отнести к таковой. Потому он поел, оделся и поспешил к Анне и Ивану. С ними наведаться к Софье будет куда легче...

Репутация

Ох как вздрогнул Иван, когда Анна, словно наотмашь, хлестнула его Жоржеттой и прочими его похождениями. И вроде нет тут его вины - все же был он тогда холост, богат, шальные деньги кружили голову - а все же совестно ему было. Вроде как ткнули его носом в дерьмо его старое. Но ... Анечка... В тягости. Ругаться и скандалить ох как нельзя. Потому криво он усмехнулся и прогудел обиженно

- Ну как же так, Анечка, я не это имел ввиду. Он же не просто абы кто, он дворянин. Ему же батюшка ваш пару, небось, подыскивать будет. И тут на тебе - папа, у меня уже есть Софья, крестьянка, служанка у дочери твоей. И что, вот после этого разве батюшка даст благословение на женитьбу-то? Думаю, ни в жисть не даст! Вот! и что потом им делать? Коли уж прикипят друг к другу? Потому и сказал, что лучше не встречаться...

Обнял он Анечку - бережно, словно вазу хрустальную.

- НЕ серчай, моя любимая. Сердце у меня болит за него, да и за нее. Чай, не чужие люди. Но коли мыслишь ты, что веселей он подле нее становиться - то спорить с тобою не буду. А проверить это легко. Я буду просить его подсобить Софье, коли что, а ее - ему.

тут он сперва помрачнел, а потом и улыбнулся широкой и неожиданной улыбкой.

- Вот только за дровами пока посылать не буду. Пусть лед сойдет полностью. Что скажешь, Анечка?

Репутация

- Ванечка, ну какая женитьба? Алексей и не думает жениться. Дело дворянское такое, знаешь… не будет он жениться, если знает, что нет у него за душой ничего. Куда жену приводить, если дохода у него никакого. Я боюсь, что он страдать будет, если влюбится.

Анна посмотрела внимательно на Ивана. Какие же разные они с Алексеем. Вот он не обременён никакими званиями и границами, сам себе хозяин. И невесту сам себе выбирал, никто ему не указ. А тут Алексей, что статус ссыльного получил, в отставку ушёл и уж отчаяние готово ему душу рвать, и род свой продолжить уж не чает. Кто свободен больше? Кому проще жить на Руси?

- Иванечка, а ты поговори с ним по-мужски, расскажи о делах, познакомь с людьми, кои могут помочь на ноги встать. Здесь, в Сибири. В город его следующий раз возьми. Пусть почувствует свою силу, узнав возможности. Вот этим мы ему сейчас и можем помочь. А удержать чувства… это вряд ли, - уютно устроилась она в объятьях Ваниных и подумала, что любовь, штука странная и непредсказуемая. - А ещё, если он устроиться в Бахте задумает надолго, то пусть ставит избу, мы ведь поможем, да? - обняла она его в ответ крепко и поцеловала в бороду колючую. – Спасибо тебе, Иванечка мой за то, что переживаешь со мной, это помощь великая, хоть кажется незаметной. Так что, пусть идёт всё своей чередой.

Репутация

Как Матрена не уговаривала Софью по велению барыши в постели удержать, ни в какую та, не соглашалась в перинах почивать.

- Дай мне шубу, я домой за одёжей схожу. Ах, а шуба-то, шуба тоже взмокла? Не годная? Её ж ремонтировать надо.

Выпросила она у Матрёны платье домашнее, наспех поела, что принесли и вышла из комнаты, сама прихватив поднос. Идёт в кухню, несёт плошки, сама поглядывает по сторонам, встал ли её подельник дровяной. Видит, Иосиф сам урок ведёт, дети заслушались, внимания ни на кого не обращают, а малышни нет. Обычно, она забирала их развлечь, да последить, чтоб не шалили, пока урок. Тихо ступая, шмыгнула она на лестницу, подняться наверх, узнать у Анны не нужно ли чего, заодно и узнать, кто ж с детьми малыми занят.

Проходя мимо горницы Анны, что теперь за Алексеем числится, чуть медленнее прошла. Матрёна, должно быть там, помогает барину. Но тут весёлый визг ребятни возвестил о том, что тут они наверху. Видно, Анна к себе взяла. Она осторожно постучала в дверь.

Репутация

Вздохнул Иван да отвел глаза.

- Вот именно, Анечка, что не будет. Боюсь я того. Ты ж пойми, не обвиняю я брата твоего. Да только... сама понимаешь.. дело молодое... Удержаться сложно ему будет, коли .. коли западет на него Софья. А что бы и не запасть? Молод, пригож, красив, строен - ужели не справный у тебя братец? Положа руку на сердце - устоять сложно. Тем более, Софье, сама понимаешь, вдовая она, а тело своего просит.

Тяжко было ему говорить на тему такую... Скользкую. Да еще с обсуждать брата с сестрой. Да еще и советовать и решать что-то за них. Потому он с радостью поменял тему.

- а насчет избы даже не сумлевайся! Конечно, такую как у нас не сладим, да и ни к чему она ему громадная такая. А вот что-то поменьше очень даже легко. И с хозяйством помогу, не боись, моя любимая. С голоду не умрет и не пропадет. Чай, голова на плечах есть...

Обнял и поцеловал жену свою старатель - и ушел. Пока Иосиф пил чай, галдящую толпу учеников требовалось отвлечь. А не то детишки, словно библейская саранча, стремились все сломать и завалить на своем пути. Потому Иван боролся с ними в кучу-малу, когда раздался стук в дверь - и на пороге появилась София.

- А ну шантрапа, марш астрономию учить, чтобы знать, где и какая звезда на небосводе...

Когда дети вымелись из комнаты, Иван замолчал, пристально и немного искоса разглядывая сибирячку. Но нужных слов так и не находилось - и он рубанул с плеча.

- Анна Петровна говорит, что не просто так Алексей Петрович глядит в сторону твою, Софья. Приглянулась ты ему. Не буду врать - может оно так, а может и нет, я не могу сказать. Просто ...

Он махнул рукой.

- Просто ты уже не девка, понимать должна. Дворянин он, пусть и в Бахте. Уехать обратно может в любой момент. А то батюшка его скажет - вот тебе жена, дочь купецкая, бери ее да веди под венец. И отказаться он не сможет. Так что...

Иван развел руками. Вспоминая слова Анны, добавил чуть мягче.

- А еще тяжко ему. Был офийер - а теперь почитай каторжник. И оттого, что себя не нашел еще, метаться может. Это ты выросла, а я сам сюда приехал. А он сосланный, хотя и не осужденный. Так что... имей ввиду.

И добавил немного растерянно.

- Вроде и наговорил много, а что сказал и сам не понял. Ну, ты это, коли что, то мы с Анной всегда за...

Репутация

Секундное промедление на пороге от неожиданности и тут же взяла себя в руги. Всё же она тут горничная, пришла помогать, а не ввалилась без спроса для своей надобности.

- А ну, живо по лавкам, сейчас будем куличи лепить, - смотрит улыбаясь на Ивана, что завален на пол был мелюзгой, которая, как тараканчики разбежались, оставив жертву лежать навзничь. Еле остановила их у двери. – Кака строномия?! Малы они науки читать, носы пусть учатся за собой вытирать.

И по-хозяйски взялась за своё дело, собирая их всех в кучу, чтобы занять игрой в лепку вымышленных куличей. Кто больше, да слаще расхвалит свой кулич, тот и хозяин в игре.

- Да что же вы сами-то с ними. Дела, небось, ждут. Вы идите, я с ними посижу. Уж, простите, что припозднилась, вещей с утра не нашла.

Тут она сама на лавку опустилась, смотрит на него, глазами испуганными. Потом вдруг креститься начала мелко, да часто:

- Ей Богу, клянусь, что б мне утопнуть, не было ничего! Не давала я ему поводов, не правда то, не набивалась я в невесты. Думаете, коли вдовая, то должна на бессупружников смотреть? – уж собралась обидится, да замолкнуть, да тут Иван продолжил.

- А что каторжный? Али второго сорта жених? Коли с руками, да головой, везде поднимется, да человеком будет, - тут и совсем остыла Софья. Как спичка вспыхивала, да горела потом ровно, пока не остынет. Кто знал её хорошо, привык к этому. – Спасибо вам, что не выгоняете холостячку, когда в доме двое неженатых. Я не посрамлю, за себя постою. За заботу кланяюсь вам с супругой. И, если скажите не приходить боле, не приду.

И она продолжила детей рассаживать, да насыпать каждому в ладошки из своих рук, черпачком сложенных:

- Тебе мучицы, тебе маслица, тебе молока, тебе простокваши, а тебе узюму, как у Матрёны…

А у самой в голове вертится, приятным теплом согревая: «Приглянулась. Уж, неужели внимания обратил. Ну и что, что дворянин, вон Анна тоже дворянка. Так Иван не побрезговал. А я что, я разве ж держу. Пущай к купеческим невестам ездит, мне невдомёк совсем…»

Репутация

Аннушка не успела к брату. Матрёна опередила, напоила, накормила. Да тут он и сам подскочил, будто и не было того дня жуткого.

И завертелся день в заботах. Только пристально смотрела за ним Анна, чтобы не переутомлялся, да дети не особо его донимали.

- Алексей Петрович, вы бы выходной сегодня взяли, нельзя работать наизнос, - смеялась она. - Вон, Иосиф Виссарионович скоро в отпуск пойдёт. Летом каникулы детям устроим. На улице будет им чем заниматься, дел будет столько, что родители нас невзлюбят, если детей у них отнимать в сезон будем. Да и с Иваном в город съездишь, посмотришь, как тут люди живут, - тут она вздохнула тяжело. Понимая, что не лучший вариант дать ему сравнить Петербург со здешней "столицей". Но понимала, что определиться Алексею надо.

Репутация

Махнул рукой Иван.

- Да не ругаю тебя, не виню ни в чем. Сам понимаю, что дело такое, молодое и уму неподвластное.

И замолчал Иван. А что тут сказать можно? Какой совет дать, коли не знаешь, каково оно лучше будет? Так, чтобы и Алексей не замкнулся как улита в раковине, и чтобы Софья честь соблюла, да свое имя честное не опозорила. И добавил словно бы некстати, да не к месту, уж больно странно выходило. Да и его жизнь разве не странная?

- В общем, дело твое, чай и своя голова на плечах имеется, не кочан капусты.

И опасаясь, что разговор свернет куда-то далеко не туда, Иван вышел из комнаты. Благо и повод был - надо было помыть да почистить баню опосля вчерашнего.

Репутация

Слова Анютки были правильные и красивые, а только сердце все одно болело и ныло. И мешалось в кучу и высылка эта несусветная, и Енисей ледяной, и баня, горячая и душная, с белеющим телом Софьи.

- Отдыхать? НУ что ты, сестренка, у меня вся жизнь впереди для отдыха. А уже после бани вчерашней так вообще огонь в жилах. Грешно на диване валяться. Да не бойся, лихоманки нет.

он подставил лоб под ладонь Анны.

- Здоров как бык. Лантухова так просто не убить! Так что не волнуйся ты так. Свыкнусь, привыкну, настоящим кержаком стану.

И он захохотал - заливисто и звонко. Но Анна, знавшая его с самого рождения могла бы и заметить некую натужность его веселья...

Репутация

- Очень рада, что ты у меня такой крепкий. Даже ледяные воды могучей реки тебя не одолели, даже не чихнул. Вот, что баня сибирская делает. Помню, как меня там выпаривала Матрёна, изгоняя простуду, что в пути сюда, одолела меня, - Аня потрогала подставленный лоб. Потом прикоснулась к нему губами, проверяя ещё раз более верным способом. – Не унывай, главное. Скоро дядей будешь, учить племянника уму разуму. Ох, как ты мне нужен, Алешка.

Успокоившись, что всё закончилось удачно. Она, пока идёт урок, решила пойти попробовать спасти одежду потопленцев, что оставили вчера в бане и уже невдомёк было ей заняться.

Репутация

Иосиф закончил основные занятия и часть ребятишек разбежалась. В основном те, у которых были младшие сестры и братья. Они первые спешили домой. Потом, обычно продолжались дополнительные разговоры и практические занятия с самыми стойкими и любознательными. Здесь, конечно, оставались те, что надеялись побольше узнать и пообщаться с настоящим "городским офицером", человеком другого мира. Но, на этот раз Матрёна всех погнала домой, дабы уберечь барина от лишних переживаний и работы.

Софья же, освободившись от ребятни, пошла искать хозяйку, чтобы помочь, чем надо. Но не найдя решила пойти выручать свою одежду. С чужого плеча носить ей было неудобно. Может, шуба оттаяла, сможет накинуть и до дому дойти, там уж и привести в одёванное то, что удастся спасти.

Накинув Матрёнину шаль, она приметив, когда никто не видит, юркнула за дверь.

Подспудно она старалась не попадаться на глаза Алексею. Коря себя за то, что не выходит он у неё из головы. Да и Рябушкины, как сговорились, дали понять, что не ровня они и не стоит даже глядеть в ту сторону. Неужто она где выказала свой интерес. Никак не могла припомнить. Да и как припомнить, если она и сама не заметила, что при виде Алексея, опускает взгляд, да слова нормальные куда-то проваливаются, только отшутиться и может, скрывая за неким бахвальством смущение и волнение.

Она твёрдо решила избегать с ним встреч, когда никого нет рядом. Лишь на занятиях слушать внимательно, да учиться всему, что говорят Иосиф, да Алексей. Стать учёным она не собиралась, а слыть неучем, да безграмотной бабой не желала.

Так, вся в своих мыслях, добралась она до баньки. Та была не заперта. Да и кто запирает, чего таить, а вчера, небось, впопыхах все выскочили, да засов забыли затворить за собой. Вот ведь, хлопот сколько доставили. В одной шальке ей стало холодно, успела подмёрзнуть, пока добиралась от избы. Поэтому она шумно начала похлопывать себя по плечам, да дуть на руки. Наваленная одежда в углу говорила о том, что назад ей тоже придётся добираться без своей шубейки. Всё стояло колом, не обсохнув, застыло бесформенной глыбой.

Репутация

Разговор с Иваном был странный и не очень понятный. И вообще. Ему жизнь строить, выбираться из той ямы, куда он попал, надо ли ему Софью туда тащить? Конечно, она в Сибири родилась и выросла, тут для нее не ссылка, а дом родной. Но все равно - пристойно ли девице, точнее, вдовице, идти замуж почти что за вора? Ну как общество считает? Да и пока речь о замужестве и не идет вовсе. Он поежился. Как ни странно, несмотря на его бравый гвардейский вид, с девушками у него было небогато. Сперва, в юности, он слишком сильно увлекался чтением и фехтованием. Потом юнкерский быт не поощрял частые визиты к певичкам. А как-то раз, друзья вытащили, было у него посещения борделя. В душном полумраке, пропитанном похотью и вонью немытых тел, он услышал хриплый прокуренный голос

- ой, красавчик, давай, заходи!

Смутная фигура на кровати пошевелилась, обнажая длинные белые ноги. В вырезе сорочки мелькнула обвисшая грудь.

- Давай, сюда, вот так.. Первый раз, что ли?

Две руки сделали характерное натягивающее движение. Алексей чуть было не оставил рядом с кроватью то, что съел с утра - и выскочил за дверь, сопровождаемый злым, обидным хохотом.

- Эй, вернись, барчук, ужели я такая страшная!?

После чего ходить по таким местам он зарекся. А балерины и не смотрели в сторону таких как он, да и не мог он часто показываться в театрах. А вот Софья выглядела как-то иначе. Та женщина, в борделе, выглядела похотливой самкой, даже несмотря на тонкую ткань рубашки. В бане сибирячка была полностью обнажена - но не выглядела так непристойно. Да, кстати баня! Вчера, снимая с себя ставшую колом одежду, он непослушными пальцами стянул и крестик - жар парной не повредил бы золоту, но металл мог обжечь кожу. И оставил его там. Он не был слишком набожен, но крестик был подарен матерью. Потому Алексей, благо дети разошлись, спокойно пошел в баню. Открыл дверь, пытаясь увидеть что-то в темноте. Мелькнула тень

- Кто здесь?

Репутация

Выдохнул Иван. Вроде все чинно и благородно, никто не заметил их, не попрекнул, никого они не обидели - а только и хорошо, что не видели. А то мало ли что подумает Алексей да Софья. И чего она напугалась так банника? Все знают же, что при свете дня увидеть его нельзя, он только ночами чудачит. Да и то, не со зла, а со скуки. Обнял Иван Анечку. Поцеловал ее. Усмехнулся в бороду.

-Что-то я не понял ничего, что там у Софьи да Алексея вышло. Но, думаю разберутся..

А жизнь тем временем стремительно катилась дальше. С каждым днем солнце все дольше и дольше оставалось в небе. С каждым днем оно светило все жарче и жарче. И хотя в лесу и в лощинах кое-где еще лежали плотные глыбы снега, укрытые тенью как пологом, зелень упрямо лезла вверх. Отшумел ледоход - могучий и смертельно опасный. Все чаще и чаще занятия переносились из избы - на воздух. Матрена стала меньше времени проводить у плиты, а больше - копаться в огороде. Появилась мошка. И если в доме и возле него студеные порывы енисейского ветра сдували кровососов, то в лесу и в ложбинах от мелких извергов не было спасения. Лишь деготь, смешанный с жиром, отгонял комаров и гнус. Но запах мало походил на ароматы парижского двора. Школа, кстати, совсем скоро опустела. Оно и понятно - каждый двор требовал усилий, и никакие руки не были лишними. Хотя дети порой забегали, принося выловленную рыбу, подстреленную белку или собранные грибы - многие скучали без книг и уроков. Однажды Анна услышала разговор Матрены и Ивана.

- ... а я говорю, пора за фельшаром звать! Ты глянь, как ейный живот форму меняет. Как этого можно не видеть - ума не приложу!

Иван гудел как-то растерянно в ответ

- Дык это... Она же сама срок должна знать...

Матрена не отступала

- Ох и дурында ты, Иван Сидорович! Откель ей знать, коли она еще не рожала? Да и вряд ли рассматривала его вообще. Так что послушай меня, шли за фельшаром и не медли! Конечно, я при родах помогу, но все же Анна Петровна барыня, в поле рожать не будет. А случись что - кто ей поможет?

В общем, Иван так и остался стоять, яростно чеша затылок. Впрочем, вечером он обмолвился, что послал гонца в город...

Репутация

У Алексея было чуть проще. Все у него было тут новым и непривычным. Крестик он, позже, конечно, нашел. Банник! Выдумки все это, детские сказки. Но стоя в пустой и холодной бане, сжимая в руках ледяное серебро, все никак не мог отогнать прочь две картины, одинаково сладкие и одинаково приятные. Первая - когда в мареве пара стояла обнаженная Софья, прикрываясь только волосами. И вторая - когда тут же держал он девушку в объятиях. Он прислонился лбом к дереву.

- Что же это делается, Алешенька? О чем ты думаешь? Разве не просил тебя Иван не лезть к ней, не портить жизнь простой крестьянке? Забудь о ней, слышишь, забудь...

Но, как говорится, сделать это тяжелее, чем просто сказать. И то - как забыть человека, если живешь с ним в одном доме и десять раз на дню сталкиваешься лицом к лицу по самым разным поводам и без? И если сперва он шарахался от нее, словно черт от ладана (али банник от серебра?!), то потом как-то привык. И даже обучал ее вечерами. Правда, всегда на кухне, всегда в чьем-то присутствии. Но порой, забывшись или увлекшись, касался ее руки своей, рассказывая что-то. Правда потом суетливо одергивал руку, бурчал, извиняясь. И все так же приходил к Анне, болтать вечерами, с некоторой тревогой наблюдая растущий живот. Все же одно дело, когда рожает кто-то, а совсем другое - когда твоя родная сестренка, которая выросла на твоих глазах - вдруг расцветает и внезапно выходит замуж. И носит под сердцем ребенка, коему ты приходишься дядей. Когда полетели птицы, возвращаясь домой, на Север, Иван и Алексей уехали на неделю - в маленький домик на протоке, заготавливать на лето и будущую зиму. Для Алексея было немного неожиданно - вот так, когда еще не сошел снег от прошлой зимы, готовиться к новой. Которая, как говорит Иван, вовсе даже и не за горами. Еще он ходил на рыбалку, расспрашивал местных про охоту и продолжал тренироваться в фехтовании...

Репутация

Уходила Софья от Рябушкиных после того дня к себе, будто банник спугнул, отводя от их дома. Не появлялась некоторое время. Но не смогла она дома долго усидеть. Мысли в голове так и вертелись вокруг шумного дома, где, казалось, было сосредоточие мира.

Со временем перестала она вспоминать, что было, да в свой черед старалась быть полезной и нужной. К Лантухову обращалась непременно по имени-отчеству и со всем почтением. И его отношение к ней настолько вежливое и внимательное не могло не принести свои плоды. Как случалось не видеться долго, так тоска начинала душу изводить. Поэтому, как предложил Алексей, видя, как она заслушивается на уроках вместе с учениками, обучить её письму, да чтению, радёхонька была. И прилежней ученицы было не найти. И была она тогда счастливой, и смотрела в глаза ему предано, повторяла за ним, и урок заданный сдавала со всей гордостью.

Вот однажды, сидели они на кухне за столом, уж Рябушкины спать потянулись в свои комнаты. Матрёна управилась с делами, да готова была гасить свечи. А парочка всё сидела, да сидела. О чём-то спорила, явно, рождая новую истину.

Не заметили Софья, да Алексей, как разошлись все, остались они одни.

- А знаете, Алексей Петрович, а ведь я могла тоже родиться не здесь и, если бы в столичном граде жила, заметили б вы меня, а?

Тут же спохватившись, что сбилась с урока истории, продолжила торопливо:

- Я бы непременно к царю пошла и сказала бы, как надо поднимать хозяйство наше в Сибири. Тут вон такие богатства, что весь народ можно накормить, наладить производства. Чего мы, как недертальцы живём. Можем же, как во Франциях королями жить. И не только тама в столице, а на всей родной нашей земле. Оне там о нас думают разве? Мы тут сами себе, как можем, так и живём. А вот хотя бы школы поставил бы, да образовывал нас. Мы бы знали, как подсобить страну поднять, так же?

Репутация

Когда входит жизнь в накатанную колею и дни летят один за другим размеренно отмеряя делами и заботами каждый час, тогда быт становится жизнью и оседает в душе слоем присталым, словно накипь годами копленная на дне чана . Спокойным, без особых примет пошла жизнь столичных дворян в Сибири, будто тут они и родились, тут и пригодными стали. Грустить Анечка позволяла себе лишь вечерами, когда могла с братом не таясь рассказывать все свои мысли и грусть, которые от мужа таила.

- Боюсь я, Алексей, что случиться что-то может. Здесь места дикие. Никто помочь не сможет, мы тут как первобытные живём, - она погладила слой выросший живот. – И за него боюсь,и за тебя, и за Ивана. Неспокойно мне.

В столице врач задолго до родов ходит, наблюдает, слушает живот, а тут повитуха была единственной, кто мог оказать действительную помощь в родах. Об услугах врача-акушера тут даже не слыхивали. Мучали её вопросы разные. Начиная с « А как же от мошкары проклятой младенчика уберечь? Заест же…» до

«А умру я если? Так и не свижусь с родными…»

Ивану же она старалась не показывать свой страх. Старалась изо всех сил успевать за Матрёной, да Софьей все дела переделать на день назначенные. Только всё чаще уходила к себе отдохнуть.

«Что-то устала я, прилягу, а потом к ужину спущусь».

Или: «Ты иди, а я позже подойду, приведу себя в порядок и выйду».

А как уехали мужчины в тайгу на заготовки, так она к Матрёне и пала в ноги.

- Матрёнушка, милая матушка. Расскажи, как же это будет. Тяжёл живот уже, бьётся он там так, что взобьёт мне всё внутри. А тут притих, уж день не шевелится и вниз давит, будто в туалет хочется. Боюсь я, послушай живот, затаился, случилось чего?

Репутация

Хмурился Алексей, слушая Анну. Вроде бы прошедшая злоба на Ивана плескалась в груди. И без того опасное дело, рожать, а что этот сибиряк? Оставил жену тут, на краю земли, в глухой, отрезанной от жизни деревне? Почему не отвез в город? Почему не вызвал врача? Чего он жжет, черт бы его побрал?! Но, разумеется, при Анне ничего этого он вслух не говорил. Только улыбался как можно беззаботней

- Ой, Анютка, что ты так волнуешься, все будет у тебя хорошо. Свежий воздух, здоровое питание, нагрузок нет... Все рожают и ты родишь....

И лишь в глубине глаз мелькала порой озабоченность, да морщил лоб, когда думал, что не видит его сестренка. Но разговор с Иваном был коротким и простым. Гонец уже отправлен, фельшар должен прибыть, а везти сейчас опасно - можно растрясти по ухабам да разминуться в пути. И даже Енисей не поможет - вверх по течению долго подниматься. Подумав, Алексей согласился с доводами Ивана. Но легче от этого не стало...

Матрена же всплеснула руками. Осторожно обняв девушку, она погладила ее по голове.

- Все хорошо, Анна Петровна, так и должно быть. Дитяти скоро рождаться будет, потому затихает. Вырос он у вас, места ему мало. Так что скоро, Анна Петровна, совсем скоро дитятко родиться.

Матрена погладила живот. Кашлянула.

- А это, дышать легче стало, али как? И до ветру стали чаще бегать? Или без изменений?

Было видно, что женщина явно не испытывает смущения от таких неудобных вопросов и ожидает от дворянки честных и правдивых ответов. Тем временем рука Матрены съехала с живота дворянки.

- А тут не болит, не тянет? Поясница не ноет?

Репутация

После памятной бани пропала Софья. Первый день Алексей и внимания не обратил, второй тоже. А вот на третий что-то вроде не то стало. И все бы хорошо, и без нет, а вроде чего-то не хватает в доме. Словно шумный и многоголосый дом внезапно стал на удивление пустым. И когда, наконец, на пороге появилась девушка, Алексею даже пришлось отвернуться в сторону, чтобы никто не увидел, как осветилось его лицо радостью. Когда же он повернулся обратно, выражение было самое что ни на есть нейтральное. Мол, вернулась - и ладно. Правда, теперь он не избегал встреч - но не допускал никаких прикосновений к девушке. Иван хмурился, но придраться было не к чему. Брат Анны вел себя в высшей степени вежливо и корректно. Теперь они частенько засиживались вечерами, когда Алексей учил сибирячку. И очень, очень часто он говорил ей, что она его лучшая ученица - надо сказать, что нисколько не кривил душой. Правда, не уточнял, что фактически она была единственной. Обучаясь в училище, он не занимался репетиторством, а тут, в Бахте, он так плотно занимался только с Софией.

В тот вечер сибирячка огорошила его вопросом. Он замолчал даже, думая, как бы ответить. И ответил честно и искренне.

- Тебя, Софья, трудно не заметить даже тут, в Бахте, среди нищеты и грязи. А уж в Питере ты бы блистала на балах и раутах. Вот если бы платье тебе сшить, не такое, а красивое...

Забывшись, он легонько погладил девушку по руке, от локтя до запястья, и тут же одернул руку, словно испугавшись.

- До бога высоко, до царя далеко, Софья, и это не только тут, в Сибири, это вообще везде. Надо ... надо самому двигаться вперед, к лучшей жизни. Зачем к царю, когда тот, небось и не знает про нашу деревню-то?! Чего не хватает, чтобы сделать жизнь тут лучше? Вот давай запишем и подумаем, как и что можно исправить.

Он вытащил пачку листов - и приготовился писать...

Репутация

Всё чаще Анна оставалась в комнате, готовила приданное малышу. Машинка по случаю того, что Алексей смущался, когда к нему приходила Анна, а то и приводила какую девицу что-то прострочить или примерку сделать, была перенаправлена в их с Иваном комнату. Там же приготовили уголок для нового жителя избы. После вопросов Матрёны, она прислушивалась к своим ощущениям: тянет, болит, легче или без изменений. Понять было сложно.

Вроде, есть силы, да и не болит ничего. Она даже подзабыла свои недавние тревоги. А и правда, чего бояться, правильно Алексей говорит, все рожают и она родит. Да и Матрёнушка вон, как заботится, всё знает. Подсобит.

И вот однажды, она сказала мужу. Лето на дворе, Иванушка, что же я сижу дома, не больная ведь. Возьми меня с собой в лес. Я недалеко поброжу, пособираю ягод, пока вы лес готовите. Нечего мне дома сидеть, хорошо себя чувствую. Сложно отказать было.

А в лесу, находя поляну плодовитую, садилась на маленькую скамеечку, что предусмотрительно с собой Иван прихватил и собирала, куда могла дотянуться. И больше в рот клала, чем в лукошко собирала. Слышала, как мужики топорами стучат и сама отзывалась иногда.

- Ох, комары-то какие злодеи, а, Иван! Не усидеть – кричала она и смеялась, представляя, как бы она сейчас бы побегала с животом, отгоняя кровопийц. Но сил хватало лишь отмахиваться веточкой. Может и зря она напросилась в тайгу. Насекомые, будто знали, что жертва не сможет отбиться и нападали в больших количествах.

Не вытерпела она и крикнула Ваню.

А как обеспокоенный он прибежал на зов, так она виновата и попросила:

- Иванечка, милый, я пойду домой потихоньку, дорогу знаю, тут тропы хоженые, зверь боится, я дойду, - она побила сетку, накинутую на лицо, отгоняя налипший гнус. – Не спасают меня ни сетка, ни полынь. И идти мне надобно.

Стыдно сказать, что в туалет хотелось сильно, а тут не набегаешься с такими-то насекомыми до кустов.

- Ты прости меня, Иванечка, - она схватилась за живот, айкнув. И не выдержав призналась: – В уборную мне бы, прихватило живот, видно пожадничала ягод, уж вкусны, да сладки они. Ай.

[/i]

Репутация

Ох и не было в жизни Софьи столько комплиментов, сколько Алексей говорил вольно или невольно. Каждый раз вспыхивала он звёздочкой и казалось ей, что всё может, на всё способна. И ночами потом проговаривала про себя все слова, вспоминала каждое прикосновение несмелое и всё думала, как же относится он к ней. Вежливость его – воспитание, али какое к ней особенное чувство питает? Не могло же её девичье сердце обманывать, замечала она смущение, да неловкость его, когда одёргивал, как от огня руку, неловко дотронувшись. И прикипала к нему с каждым днём. И тяжелее становилось с каждым днём, как представляла, что вот уроки закончатся и скажет однажды, что всё. Выпускает он её со школы своей, больше не будет таких вечеров, да сидений полуночных, да разговоров обо всём на свете.

…

- Исправить? Ну, вы скажете, Алексей Петрович! Баба-то как может жизнь исправить? Детей рожать, да мужа слушаться - вот её доля, чтобы править. А ежели есть бабы, что править в семье начинают, так то значит, мужик тряпка, да валенок. От такого и дети вялые и лучшее жизнь не станет.

А как вытащил он бумагу, да карандаш приготовил писать, так она подпрыгнула на лавке, подскочила и губа затряслась.

- Да вы шутки со мной шутите. Дура, думаете я, смеётесь? А я…я думала, что вы…, что я..., да я же к вам всю душу, рассказать мысли ж так просто. А вы записывать. Да что ж я не понимаю что ли? Что я министра какой, чтобы меня записывать. Бумага-то терпит, да ей печь разжигают,- она схватила свой платок, да к двери бросилась, путаясь в длинной бахроме. Да на пороге в обутке* запуталась, чуть не упала. Отбросила с досады, присела у притолоки, да заревела, глаза в ладошках спрятав.

*Обутки — мужская и женская повседневная короткая обувь; в Сибири — нарицательное название всякой повседневной короткой обуви.

Репутация

Оглянулся Иван растерянно. Ну вот кабы были они совсем таки одни, точнее, будь он только один, то даже бы не заморачивался таким простым вопросом - вот лес, вот кусты, все рядом и все под боком. Но Анечка слишком прекрасна для этого. Потому он огляделся, подхватил ее за талию и осторожно повел в сторону ближайшего дерева. Там когда-то рухнуло дерево, выворачивая пласт земли - и теперь с одной стороны словно бы стена отгораживала изрядно заплывшую землей ямку. Иван смущенно кашлянул.

- Ну, жэто, я тут рядышком побуду, кхм... если что ...

Правда, себя он корил за то, что согласился пойти в лес. Ведь говорила ему Матрена, что все признаки говорят о скорых родах! А он, как дурак, как заморская птица пав-лин, распушил свой хвост как радугу небесную - да и потащил ее в лес. Но он старался выглядеть спокойным, чтобы она не волновалась.

- это, спешить не надо, мы никуда не опаздываем, в общем, сколько надо, столько и сиди, Анечка, дело такое, что...

а дальше он просто смутился и отвернулся.

- а я пока лопух поищу, побольше да помягче...

и радуясь возможности прервать неудобный разговор - тут же отправился выполнять задуманное.

Добавлено спустя 1 час 12 минут 55 секунд:

Ох как повернулся разговор! Он поднял палец и сказал строго

- Не баба, Софья, не баба, а женщина! Вот в Питере есть женщина, она смогла стать профессором математики! А это, скажу я вам, не фунт изюму съесть. Я бы вот не смог. Но мало того, что она в формулах разбирается, так она еще и преодолела все преграды и препоны на пути! Ничто не остановило ее, ни муж, ни мнение света, ни неприязнь других профессоров! Так что ...

Он раскраснелся, глаза его горели огнем, он словно бы сам, вместо с Ковалевской прорубался с шашкой сквозь ряды недоброжелателей. И потому пропустил тот момент, когда их разговор, теплый, душевный и открытый вдруг закончился слезами девушки. И когда сибирячка выскочила из комнаты, он так и остался сидеть, раскрыв рот. ЧТО не так?!? Спохватившись, он выбежал следом

- Софья, Софья, погодите, я хотел сказать, что...я не это имел ввиду, я ...

но слова вязли в воздухе, словно лодка в шуге. Он остановился над ревущей девушкой. Все слова казались лишними и не очень нужными. Но что можно сделать? И он после короткого раздумья (ему показалось, что прошла вечность, но на деле всего несколько секунд) он присел рядом - и обнял ее, зарывшись носом в густые длинные волосы.

- Не плачь, пожалуйста, только не плачь....

Репутация

Поддерживая живот слушала Аня мужа и шла куда указывал. А живот под рукой словно каменный сделался. И не то что присесть, упасть наземь хотелось и отдышаться.

- Ты иди, иди, Иванечка, не беспокойся.

А присев, поняла, что не крутит то живот, а болит так, как никогда не болело. И пот бисеринками на лбу выступил. Тут страх волной накатил, что если это так и начинается и вот как родит тут в лесу, как выпадет сейчас дитя. Слишком тянуло внизу живота, казалось, что не удержит. Потому села она на землю и задышала часто. Не помнит сколько прошло времени, минута или все десять, но тут, как рукой сняло, отпустило и легче стало. Будто и не было ничего.

Тут уж и силы прилило окликнуть Ивана. Но встать было тяжело.

- Иван, где ты, пойди сюда!

И как подбежал, так бледными губами заговорила быстро.

- Мне всё же домой надо. Мне страшно, понимаешь? Потрогай живот, он будто…, - а под рукой, схватило его в тугой ком опять, словно ёж свернулся, только иглы внутрь выпустил. - …чует дитя прикосновения и напряга-ааа, ааа.

Глаза у Ани стали словно две плошки. Страх в них и боль.

Репутация

Прорвался поток слёз, объяснение которому сложно дать. Вымывал он всё волнение и всю тревогу последних месяцев, все молитвы и сомнения, осторожность и скованность, отчаяние и грусть, надежды и опасения. Очищалась душа, оставляя что-то необъяснимо лёгкое и понятное, нужное и важное, крепкое и настоящее.

- Не плачу я, - всхлипнула она, разворачиваясь к парню, словно подсолнух к солнцу. Руки сами обняли крепко, прижав его голову к себе. И лишь сильней полились ручьи, наполняя душу таким странным теплом, что остановить их не хватало сил и желания. – Не плачу, они сами треклятые льются.

И говорить ничего не хотелось, только бы вот так дышал он ей в волосы и не отпускал.

Вон какие бабы (то есть женщины )есть, ничего их не останавливает, ни муж, ни чужая молва. И её не остановит!

Слова эти, как нагайка коню, придали бодрости и подстегнули к тому, что пыталась затаить, да спрятать.

- Я тоже все преграды преодолею, коли надо будет. И не остановят меня. Если только вы… только ты…, - она ещё крепче вцепилась в него, будто отбирают. – Ты только скажи, я всё сделаю, я и стирать тебе буду, и готовить, и хформулы учить, во всём помогать буду, чтобы ты тоже смог профессором стать. Ты только скажи, Алёшенька.

И от нахлынувших чувств и осознания силы, что всё в их руках, коли любая баба может (то есть женщина), принялась она размазывать слезы свои по бороде его поцелуями мелкими, да частыми подтверждая, на что слов не хватило.