Жизнь, как чудо (рассказ)

Репутация

ЖИЗНЬ, КАК ЧУДО

Глава 1. Девушка в гробу

Она лежала в тепле в странной мягкости, что повторяла очертания ее тела, словно баюкая и ласково обнимая. Но что-то в этом смущало ее. Она открыла глаза…
Первое, что она увидела – мелькнувший потолок какого-то сора. И крышка гроба закрылась над ней, резко, отдавшись в ушах глухим грохотом. Внутри все похолодело и мурашки поползли по коже. Первое, что взыграло в ее рассудке – я же живая! Что они делают? Неужели не видят???
Резким движением рук, упершись ладонями в крышку, она открыла ее и снова гулкий удар дерева о дерево… Выбраться из гроба оказалось не так и легко. Ладно бы он еще на полу стоял. Но он стоял на специальной стойке. Она попыталась сесть, но в узкой «опочивальне» это не удавалось. И тогда она подалась телом в сторону. Гроб упал вместе с ней на пол, сплошь устеленный мелкой красивой мозаикой.
Телу было больно, очень больно. Но сейчас она едва ли сознавала эту боль. Шок и непонимание, вот то единственное, что волновало ее разум. В соборе было пусто. Только одна мрачная фигура в такой же мрачной одежде, из которой она различила черные брюки, черные кожаные туфли и темно-серое шерстяное пальто, неспешно покидала здание собора.
- Погодите! Постойте! – закричала девушка, высвобождаясь из-под гроба, - я живая! Постойте! Это ошибка! Я – живая!!!
Он даже не обернулся.
И тогда ее посетила мрачная мысль, а вдруг она уже мертва? Почему-то такие вещи, как ощущаемая боль тела и вполне осязаемое пространство вокруг, включая упавший на нее гроб, как-то отошли на задний фон. Перед ее глазами стояло только одно – этот неизвестный удалявшийся мужчина. И он ее не слышал! Почему он ее не слышал?
Она вскочила и побежала за ним. К тому моменту, как она настигла его, оба уже оказались на парадной лестнице на улице большого церковного собора. Девушка выбежала перед этим мужчиной, черты лица которого расплывались и она никак не могла их различить. Не то, чтобы запомнить!
- Я – живая! Почему вы бросили меня? Почему не слышите? Кто вы?
Мужчина игнорировал ее. И даже не смотрел в ее сторону. Он просто шел.
И только тогда она, наконец, позволила себе оглядеться вокруг… Заодно ежась от холода. На дворе была зима и на улице лежал снег. А она стояла в белом летнем красивом платье, капроновых колготках телесного цвета и белых лаковых туфельках на небольшом каблуке. А на голове ее была фата...
Люди видели ее! Да что там! Они таращились на нее, как на умалишенную. Еще бы, в таком наряде зимой по городу гулять. Обхватив себя руками, пытаясь хоть как-то сохранить тепло, она посмотрела в сторону странного мужчины. Как раз в это мгновение сквозь него прошел еще один мужчина, торопливо куда-то идущий и беседующий по мобильному телефону. Внутри все оборвалось и похолодело. Это призрак? Не обращая внимания на прохожих, она подошла вплотную к мужчине, пытаясь коснуться его. Но ее руки проходили сквозь него. Странно… Почему же она его видит, если это призрак? И где люди из церкви? Должны же быть люди? Кто-то же должен был ее хоронить, прийти к ней в этот момент? Или у нее никого нет? От этой мысли внутри не то что холодело – леденело. Но мгновением позже она поняла, что грусть, что у нее никого нет не причина ее оцепенения. Она ничего не помнит… Она совершенно не помнит! Даже кто она такая!
Но она помнит язык? Она понимает, почему у нее на голове фата… Она знает, что это церковь. А там должен быть священник. Его можно расспросить. И еще она помнит, что такое явление встречала только в глупых сериалах. Странно, это она тоже помнит. Но не свою жизнь! Бесконечный объем информации, сейчас оказавшейся совершенно бесполезной в сравнении с тем, что было главным!
На ватных ногах она вернулась в собор. Зал по-прежнему был пуст. И тогда она принялась бегать, еще и для того, чтобы согреться, и искать двери. Все. Кто-то же должен здесь сейчас быть.
- Прости Господи за грех мой! – пролепетала она и стащила лиловую бархатную ткань с алтаря или что это было такое, рядом с ее гробом.
Укутавшись в нее, она вошла в первую попавшуюся дверь. Это была небольшое помещение, ничего особенного, пустое, а напротив была еще дверь. Как раз она и отворилась. На нее выскочил совершенно ошалевший и тоже абсолютно незнакомый или не запомнившийся священник с внушительным крестом в руках. Глаза его лихорадочно блестели. И он что-то упорно тараторил, кажется, на латыни. Только одно знакомое слово она узнала на родном языке, кстати, это английский?
- Сгинь!
Да что же произошло? Она же живая! Почему он смотрит на нее, как на нечисть??? Возможно, ее отравили чем-то, а не сработало? Все думали, что она мертва? Или она – родственница этого священника? Больше ведь здесь никого не было. С ума сойти, ничего не помнить! Это ужасно! А мужчина-призрак? Может, она и его знала?
В любом случае, сейчас было не до расспросов. Если она хотела сохранить свою и так уже, видимо, чем-то поврежденную голову, пришлось «сгинуть».
Почему-то подумалось, что так быстро она еще никогда не бегала в своей жизни. Которую не помнит.
Безумный священник гнал ее целых два квартала, пока, наконец, не отстал. Стоило ли говорить, какую реакцию подобное зрелище вызывало у окружающих.
Впрочем, это сейчас заботило меньше всего…
Итак, она не знала ни своего имени, ни куда ей идти… Чем заняться и вообще. Что делать вообще? Пойти в полицию? Вспомнив священника и сморщив нос, ей перехотелось. Еще неизвестно, кто она такая. Одно было точно понятно – ей нужно что-то есть, где-то жить и все в таком духе. Если она не хочет вернуться в то прекрасное строение деревянного типа, с которого и началось все это безумие.
На заднем фоне мелькнула мысль, что если она стала чьей-то жертвой и ее разыскивают, то в полицию пойти все же стоило. Но это если у нее кто-то есть и ее разыскивают. Но уверенности в том у нее, увы не было. Впрочем, как и ни в чем.
И она поплелась вдоль неизвестной улицы, неизвестно куда. Лишь бы на месте не стоять и окончательно не закоченеть. Скорее всего она заболеет. Было страшно, обидно и… бесцельно. Хотя нет, все же цель была. Разобраться! Но с чего начать, идей у нее не было. Точно не с церкви. А это по большому счету обрезало ей все ниточки к возможной развязке.
Вскоре потянулись длинные ряды дорогих магазинов, привлекающих внимание своими витринами. Хотя ее они привлекли совершенно другим. Отражающей поверхностью. На нее глядела стройная и худощавая девушка среднего роста с темными волосами почти до пояса. Они были с легкой волной, впрочем, это она и так могла рассмотреть. Только сейчас до нее дошла мысль стянуть с себя фату. Лишнее внимание ни к чему. Хоть ее могли принять и за сбежавшую невесту, но все же.
Она высмотрела черты своего лица. Мда, не сказать бы, что писаная красавица, но так, миленькая. С косметикой была бы неотразима.
Сжав губы и приподняв брови, она пожала плечами и пошла дальше.
На работу ее никуда не возьмут, при ней нет документов. В дом переночевать ее никто не пустит… Оставалось искать пристанище среди бомжей. Хотя что-то она слышала о приютах, с бесплатной едой для нищих. Там и поспать можно. Нужно расспросить
Расспросы почти ни к чему не привели. Объяснения названий улиц, номеров автобусов или остановок ни о чем ей не говорили. Да и денег на автобус не было. Она пыталась объяснить людям, что потерялась одна в незнакомом городе. Но попытка найти приют для нищих заставляла их смотреть на нее скептически.
Какой-то мужчина средних лет, сидевший в припаркованной машине рядом с местом, где она обратилась к очередному прохожему, услышал ее слова.
- Псс! – позвал он ее, - эй!
Девушка подошла к машине и пригнулась, чтобы видеть сидящего в автомобиле. Она даже марку узнала. Это был Mitsubishi Colt. И руль был справа. Англия? Австралия? На восточные страны вроде не похоже.
- Да? Вы можете мне помочь? – с надеждой спросила она.
- А ты чистенькая, - вместо ответа протянул он, - потерялась, говоришь?
- Да, я не знаю этот город и не могу найти своих друзей.
- Почему же ты решила отправиться в приют?
- А что мне, замерзать?
Он усмехнулся.
- Тоже верно, - он бросил взгляд на водителя, – ну, садись, так уж и быть, подвезу. По дороге.
Девушка заметно помялась. Вообще-то она не доверяла такому легкомыслию да и какие мысли были в голове этого мужчины...
- Да вы мне лучше расскажите как! Я сама дойду!
- Что же ты, даже место, где остановились не помнишь или не знаешь, а приют найдешь?
- Не знаю я место. Так бы нашла.
- Ну, как знаешь, - фыркнул он, - только вот стемнеет скоро, - многозначительно добавил незнакомец, - чао! – бросил он напоследок.
Когда машина отъехала, девушка еще какое-то время топталась на месте. Затем
решила пойти на удачу. А точнее – снова побежать.
Она решила спрашивать иначе: есть ли здесь поблизости приют для нищих. Надолго
ее не хватило, морозный воздух уже обжигал ее горло и легкие изнутри. Вконец обессиленная, она рухнула на ближайшую скамейку на какой-то остановке. Рядом сидел какой-то старичок. Уже охрипшим и еле слышным голосом она задала ему тот же вопрос. Старичок тепло улыбнулся и объяснил ей как пройти к ближайшему, используя термины „направо” и „налево” да количество кварталов. Горячо поблагодарив его, она снова схватилась и побежала.

***
До ужина еще было далеко. Устроившись на койке и завернувшись в одеяло, не сказать бы, что сильно теплое, да и с запахом странным, она попыталась отогреться. Но это упорно не получалось. Только теперь весь ужас случившегося навалился на нее в полной мере. Когда страх срочного выживания уже немного отошел на задний план, все бремя неразрешенных вопросов заботливо умостилось на ее плечах.
Ее била жуткая дрожь. Не помог даже горячий суп. Точнее, это было больше на жидкую похлебку похоже. Но ей самым важным сейчас было тепло. Ночью ее начала бить лихорадка. Прорывался жуткий кашель. Голос почти совсем пропал. В груди жгло. События недавних часов постоянно мелькали в ее памяти и перед глазами, как заевшая пластинка... Казалось, не спеет прийти утро, как она сойдет с ума.
Она очень надеялась, что в начнут всплывать прошлые события непомнимой жизни. Но, увы... Словно она и не жила раньше.
Девушка не помнила, когда ей удалось уснуть, но проснулась она явно не с восходом солнца. Который час был – было непонятно. У своих новоиспеченных соседей она узнала, что проспала завтрак. Лучше не стало, ее продолжал мучить жар. Но тело уже не тряслось, как в эпилептическом припадке.
Она попросила разбудить ее к обеду, но узнала, что обеды здесь не подают. Расстроившись, она вернулась в свою кровать и, укутавшись, ставшим уже родным, одеялом, попыталась уснуть. Но сон упорно не шел. Она понимала, что ей нужно начать исследовать город. Ходить везде, по заведениям, по офисам. Если она здесь жила, должны сыскаться ее знакомые! Только бы ее действительно не вывезли в чужой город, а то и страну... Но пока что, ей нужно хоть немного поправиться и, если повезет, и она не умрет уже по-настоящему, то обязательно начнет поиски. Одно ее смущало. Холод на улице. А одежды теплой взять было неоткуда. И спросить, какой сегодня день и месяц было страшно, еще сочтут за умалишенную.
Так прошел еще один день, а за ним еще один... Она почти ни с кем не общалась и почти все время спала либо дремала, либо лежала и думала, думала... О том, что делать,пытаясь хоть что-то вспомнить. Но тщетно. Только порой холодок пробегал внутри нее, когда она вспоминала о том призраке.

***
На третий день ей надоело постоянно лежать или бесцельно бродить по помещению. С ужасом она понимала, что вопрос гигиены теперь будет отпугивать от нее прохожих. Да, где ей было помыться? Да и переодеться даже не во что. Еще и пропиталась запахом этого места... Теперь о ней уже не скажут: а ты чистенькая.
И хотя ей легче не стало физически, но она была в ясном сознании, по крайней мере, ей так казалось. А потому, нужно было идти. Нельзя тянуть. Неизвестно, сколько еще продлятся сами поиски.
Укутавшись в бархатную ткань, стащенную в церкви, она вышла на улицу. Почти тут же продрогла. На глазах навернулись слезы и девушку поглотила бесконечная обида и отчаяние. Она вернулась обратно и упала в постель. Рыдала и рыдала.
- До весны уж немного осталось, - сочувственно отозвалась старушка с соседней койки, - потерпи, - понимающе говорила она.
Это была очень, очень пожилая женщина. Очень неопрятного вида и от нее шел дурной запах. Раньше она тут ее не замечала. У старушки был уставший вид, какой часто бывает у старых и немощных людей, особенно которые никому не нужны или у них не сложилась жизнь, но которые не озлобились и не превратились в нытиков с пустыми взглядами. Взгляд этой женщины не был старым. В нем светилась доброта и спокойная рассудительность. А в голосе звучала едва уловимая грусть.
Девушка подняла на нее заплаканные глаза и попыталась изобразить подобие улыбки, выдавив „спасибо”.
Неизвестно, сколько до той весны, но с каждым днем она все больше превращается в оборванку, от которой будут шарахаться. Да и пребывание здесь без дела целыми днями сводило ее с ума.
- Некуда идти? – спросила неожиданно старушка.
- Некуда... – тихо прошептала девушка.
- Ты еще найдешь свою дорогу, - философски ответила старушка, - тебе тяжело здесь, - она улыбнулась, - ты привыкла к лучшей жизни. Тебя ужасает мысль стать похожей на нас.
Девушка покраснела. Ей стало неловко.
- Видишь ли, - продолжала старушка, - пока смотришь на фантик, отвлекаешься от главного. Это место называется приют, а не Нигде. Стало быть, тебе есть куда идти. Но ты не видишь этого, потому что это место кажется тебе не таким приятным, не таким, к которому стоило бы стремиться и возвращаться. Что же, в чем-то ты права. Но именно в данный момент ты не лежишь, замерзая где-то на улице,посиневшая и забытая всеми. Ты в тепле и борешься за жизнь. И это место протягивает тебе руку помощи, поддерживая твое право, защищая тебя. Оно по-своему любит заблудившихся. Кто-то приходит сюда, и жизнь его здесь словно потухает. А кому-то это место, как лодка для широкой реки. Пусть не шикарная яхта, но доставит на другой берег, где живет надежда и продолжается жизнь. Здесь тоже живут люди, и у каждого своя история, свой неповторимый внутренний мир. Познавая мир, познавай его целиком, люби его целостным и ты откроешь для себя то, что ранее было недоступно – свободу.
- А я человек без истории... – помолчав, ответила девушка.
Слова старушки вызывали в ее душе странное смятение. А ведь она права была.
Девушка действительно брезговала этим местом и стремилась побыстрее покинуть его. Но почему-то знала, оно останется в ее сердце навсегда. Родное. Родной друг, который поддержал в час беды, которому безразлично, кто ты и откуда. Который будет любить и оберегать тебя, несмотря ни на что. Пока будет стоять сам... И если с тобой снова что-нибудь случится, он будет первым, кто примет тебя без сомнения и снова поддержит, и снова залижет раны, чтобы ты смог выйти из него свободным и сильным.
Кутаясь в одеяло, она улыбнулась этому месту и очень быстро погрузилась в сон.
На следующий день старушки она уже не застала. Показалось, что ли? Да нет, все взаправду было! Или это очередной призрак? Однако, расспросы подтвердили, что старушка была очень даже живой. Но здесь появлялась редко.
До весны приходилось ждать хоть и не долго, но еще неизвестно сколько. Однако, разговор со старушкой помог каким-то образом и девушка стала смелее, победила оцепенение сознания. Перестала считать себя человеком без истории, а, значит, без цели и без смысла жизни. Она начала знакомиться с живущими с ней в одном помещении. Но никого из них не расспрашивала об их прошлом, решив, что незачем теребить раны. Она придумала себя имя – Эйрин. Первое, пришедшее в голову. Она еще радостно предположила, что, может, случайно вспомнила свое настоящее. Но это никак было не проверить.
Она уже понимала, что в офисы в таком виде ее не пустят. Не-чистенькую. Но это уже не пугало ее так, как раньше. Скорее даже она была возмущена тем, как люди загоняют в рамки себя и окружающих. Выставляя условность за условностью, нещадно уничтожая всех, кто не в струе. Хотя это и огорчало ее, но только потому, что круг ее поиска заметно сужался. Но нужно быть в людных местах, вдруг кто-то и узнает. Лишь бы не враг. Но выбора особого у нее не было. Не прятаться же всю жизнь.
Впрочем, „сожители” оказывается имели кое-какие вещи. И даже кипятильник для воды. Приходилось греть из-за его размеров в маленькой миске, но зато это позволяло хоть как-то вымыться. Было уже не так запущенно и тоскливо. Эйрин охотно одевала одежду тех, кто день собирался сидеть в помещении, и таким образом выходила на улицу. Более-менее опрятная. В безделии она могла там хоть бесконечно греть воду и что-то отмывать или отстирывать. Полезно. Многим людям там уже все было безразлично, в том числе и личная гигиена. Хотя летом здесь, наверное, все же получше ситуация. Даже в озерах можно искупаться. Пусть они уже и не кристально чистые из-за большого города.
Первое время она выбегала, в основном, недалеко. И просто изучала город. Бархатную ткань она тщательно выстирала и с тех пор больше не накидывала. Да и вообще спрятала от глаз чужих подальше. Украдут еще. Особенно, незнакомые. Первую неделю знакомые не встретились. Но она пока не спешила отчаиваться. Вот придет весна и она сможет посещать более отдаленные места. Потому что в холода долго на улице не пробудешь, да и темнело рано. А транспорт ей был недоступен. Почему-то мысль просить милостыню ей претила.
Так текли дни. Непривычное голодание поначалу вскоре сменилось привычкой и ей, вроде бы, большего количества еды и не хотелось. В приюте она уже стала своей. И больше общих вещей стало доступно ей, скрашивая скучное и нищее существование.
_________________

Я бежала на понос и пока все длилось, написать решила пост, чтоб отбыть повинность.

Чудеса не противоречат законам природы, чудеса противоречат тому, что мы знаем о природе.

Правильная расстановка приоритетов даже в мелочах в конечном счете решает все.

- Играем в сюжет про зайцев.
- А можно я волком?
- Нет.
- А можно я зайцем, ведущим себя, как волк?
- Нет.
- Ну, а можно я зайцем, носящим волчьи трусы?
- Да с хули ты тогда в игру про зайцев идешь?!
- Мой персонаж должен быть особенным, а не обычным! Сюжет и лор ограничивают мой креатив! Я - выше этого всего!

Они долбили мне мозг и спрашивали: кто все эти мифические люди, которые долбят тебе мозг...

Репутация

Глава 2. Возвращение

Уже потеплело, правда не слишком значительно. Снега, точнее их подобие в грооде, сошли уже давно, но из-за сырости по-прежнему было жутко холодно. Ветер пробирал до костей. Но она могла утеплиться чужими вещами и объять больше пространства в городе. И снова витрины магазинов, окна кафешек и ресторанчиков, люди в транспорте. Гуляя по городу, она уже успела из обрывков разговоров туристов понять, что находится в Лестере, в Англии. И даже помнила, где находится этот город. И вообще, как оказалось, хорошо ориентируется по территории Великобритании географически. Лестер находился на север от Лондона с легким уклоном на запад. Но вот, к сожалению, она совершенно не могла понять, родной ли это для нее город или нет. В тонкостях потери памяти она не имела никаких познаний или не помнила о них. Но все же считала, что если помнит карту Великобритании, то и в знакомом городе ориентировалась бы... А потому надежда найти знакомых меркла, как свет догорающей свечи... Потому она все более бесцельно бродила по улочкам, а мрачные тени, охотящиеся за ее свечой, все больше и надежнее стискивали сердце, застилая веру в успех.
И тогда она, наконец, рискнула обратиться в полицию. Вернее, собиралась уже пойти. Было уже все равно, даже если она попадет в тюрьму. Слова старушки крепко засели в ее бедном на память сознании, которое берегло, как бриллианты, каждое событие...
Понимая, что без документов она никуда никогда не устроится, и никогда, возможно, не узнает о себе. Да, она могла бы начать новую жизнь, заново познавая ее. Все сначала! Но... Свобода ее решения и жажда жить все равно, неумолимо, невзирая ни на что, и на прошлое, каким бы оно ни было, разбивалась о гранитную стену тысячи условностей этого мира.
Прежде чем пойти туда, откуда, возможно, она выйдет не скоро, Эйрин решила напоследок заглянуть в место, где она „проснулась”. То есть в тот собор, из которого убежала зимой. Сегодня она даже бархатную ткань с собой взяла.
Внутрь зайти она так и не рискнула, просто побродила вокруг да около. Чего она хотела? Может, встретить призрака? Того самого? Но, он так и не явился.
Она отошла в другу сторону от той, в которую когда-то убегала. Там в двух кварталах от собора был небольшой парк. Усевшись на скамеечке, она, как обычно, наблюдала за гуляющими парами и за детьми, которых сопровождали счастливые мама и папа. Каждый раз, глядя то на влюбленных, то на детей, ее грызла непонятная печаль. И каждый раз она плакала. Плакала неизвестно за чем или за кем. Она не могла этого понять. Но это наводило на мысль, что она могла быть не одна. А если у нее дети? Это было ужасно, жить в неведении, в этом невыносимом подвешенном состоянии. Без прошлого и словно без будущего, хотя она изо всех сил сохраняла свою надежду и не давала ей уйти окончательно. А воспоминания о гробе и соборе до сих пор повергали ее в панический ужас.
Сегодня хотелось кушать больше обычного. Может, потому что рядом была булочная и оттуда доносились манящие ароматы свежего хлеба, булочек, всяческих пирожков и пирожных. У Эйрин потекли слюнки.
Все разом накрыло ее и она в очередной раз излила нахлынувшую тоску и отчаяние в слезах.

***
- Кэт? – произнес кто-то с ужасом и недоверчиво.
Эйрин поначалу даже внимания не обратила. Но судя по приблизившемуся к ней голосу, обращались таки к ней.
- Кэт?! Ты ли это?
Эйрин подняла глаза. Перед ней стояла опрятная приличного вида молодая девушка, в какой-то степени даже гламурная. Явно модница и занимает хорошее положение в обществе. Ее нельзя было назвать безвкусной, все имело свой стиль. Сейчас в чем-то даже с намеком на элегантность.
- Кэтти! Да ты что, совсем что ли? У вас случилось чего, да? – продолжала потрясенная девушка.
Вид Эйрин ее явно потряс. Она тактично решила пока не присаживаться рядом на скамейку. Да „Кэт” и понимала почему. Вид какой-то нищенки сомнительной степени чистоты... Но ей было плевать. Сейчас ее накрыла дикая радость, от которой она чуть было не задохнулась. Хоть кто-то ее узнал! Хотя на фоне мрачно мелькнула другая мысль – вдруг обознались. Ну и подлило масла в огонь огорчение – она ее не помнила. Эйрин рассеянно пожала плечами.
- Слушай, нет ну... – „подруга” замялась, - честно, не ожидала тебя здесь увидеть, - выдохнула, наконец, она.
- Почему? – забросила удочку Эйрин, чем еще больше удивила подругу.
- Ээээ.... подруга, что-то ты мне совсем не нравишься. Родители то где? Вы что же теперь на улице живете? Ты бы рассказала, я помочь бы может... а?
Эйрин подняла на нее уже наполняющиеся слезами глаза.
- Понимаешь, я ничего не помню. И здесь нет моих родителей. И я не сошла с ума, не насмотрелась сериалов. Я понятия не имею, во что могла впутаться. Я однажды очнулась здесь, ничего не помнящая, а вокруг никого не было... А на дворе зима, холодно. Я в приюте и переждала...
- Так ты что же это, с зимы здесь? А твои знают? – ляпнула она, затем спохватилась, - а, ну да... Так тебе к врачу бы? Вот, что, подруга, подымай свою задницу и пойдем со мной. Хоть в божеский вид тебя приведем для начала.
Червячком внутри зашевелился холодок – а вдруг это аферистка какая-то? А что терять? Паранойя уже просто. Так точно не найдутся знакомые. Любого подозревать можно. С такой памятью то. И она пошла.
- Значит, говоришь, меня Кэтрин зовут? А... тебя? – робко спросила.
- Ага, - подруга бросила скептический и удрученный взгляд на нищенку, - да не поверю, что такое бывает. Ты давай вот что. Сейчас я тебя к себе в номер, в порядочек приведешься. Расслабишься, а там, гляди и память вернется, - а про себя подумала „рассудок”, - ну что, парень бросил, что ты так раскисла? Я тебе еще год назад говорила, что с депрессией шутки плохи. Ну и на что ты стала похожа? Это же надо себя до такого довести! – мораль подруги была проста, как палка, но Кэт жадно ловила каждое слово, впитывая все, как губка.
Стало быть, у нее была депрессия?
- Шутишь ты, а я тебе серьезно говорю. Не помню я ничего! Я была бы очень признательна, если бы ты мне хотя бы немного рассказала обо мне! – Кэт удивилась собственной резкости. Впрочем, ситуация начинала ее немного раздражать. Хотя она не сердилась на подругу. Еще неизвестно, поверила бы сама, если бы не с ней это приключилось? Идиотизм и правда, какой-то.
- Хм... таблеток наглоталась? Что-то я слышала про такие последствия.
- Не знаю.
- Ладно, Анна я. И не называй меня Энн. Терпеть не могу.
- Хорошо...
- Ну что о тебе то рассказать? Вообще ничего не припоминаешь?
Кэт утвердительно кивнула. Они, тем временем, вышли на остановку, где Анна позвала такси.
- Давай залезай, только в машине сильно не ерзай. В отеле договорим.
Кэтрин, сильно смущаясь, села в такси на заднее сидение. Анна уселась на переднем. То ли по привычке, то ли из-за „чистоты” Кэт.
Отель был Кэтрин незнаком, как и его адрес. Видимо, это была противоположная часть города от той, где был ее приют и где она гуляла, приближаясь к центру города. Правда в отель они зашли не сразу.
- У тебя хоть немного приличного вида шмотки есть? Могут не пропустить. Ну под низом хоть? Очнулась же не бомжом? Или как?
- Да, ну платье вот... – поспешно сняла с себя верхнюю одежду.
Платье, правда, уже не имело тот симпатичный вид, что поначалу, да и белизна сменилась каки-то серовато-телесным оттенком. Но выглядело приличнее.
- А здесь, - Кэт подняла руку, в которой был полиэтиленовый пакет из супермаркета, подобранный на свалке, - туфли и бархатная ткань из собора, могу накинуть на плечи, чтобы за умалишенную не приняли.
- Ага, - хмыкнула Анна, - ролевика из себя строить будешь. Но явно получше этого шматья.
- Эээ, ну ты поосторожнее то с выражениями! А это, как ты выразилась, шматье, людям жизни спасает в морозы. Мне его, кстати, вернуть нужно будет. Поможешь?
- Ну, извини, - Анна виновато растянула губы, уголками вниз, - ладно, помогу. Давай, только шустро. А то замерзнешь. А мне на встречу нужно.
Кэтрин быстро переоблачилась.
- А запах? Не смутит их? – со страхом в голосе спросила она Анну.
- Ты, главное, иди быстро и не задерживайся нигде. Не учуют.
Кэтрин сложила не свою одежду в пакет и они с Анной отправились к входу в отель. Швейцар, конечно, покосился на нее, но, к счастью, промолчал. Ей казалось, что они шли целую вечность. Наконец, за Анной хлопнула дверь ее номера и только сейчас Кэтти смогла расслабиться.
Анна бросила свою сумочку на кровать и принялась деловито изучать гардероб, выкидывая подходящие по ее мнению Кэтти вещи. А по ходу рассказывала подруге о ее жизни:
- Ну что же, тебе двадцать пять уже, не замужем, диплом социолога, родилась в Бирмингеме, я, кстати, тоже. Твоя школьная подруга, к слову сказать. Я уехала в Лондон, у меня свой бизнес. Ты осталась в Бирмингеме и собиралась куда-то вообще в провинцию уехать. Твои родители даже понятия не имею, где сейчас. Но что-то мне подсказывает, сильно волнуются и ищут, если их не постигла та же участь. Отец у тебя – юрист, мама – бухгалтер. Большего о них не знаю. Мистер и Миссис Дэрвиль.Ну, такие, спокойные, вроде. Без заморочек, как у моих. По крайней мере таких. Ладно, это пока неважно. Ты – одна в семье. Ну, что еще интересует?
- Я ничем подозрительным не занималась в последнее время? И когда мы виделись в последний раз? У меня были проблемы с законом? Ты что-то говорила о депрессии? Где я работала?
- Подозрительным? Эзотерикой увлекалась. Ты не помнишь, я это ахинеей считаю все. Ты – ролевик, почему я и пошутила так. Часто ездила на природу, вы там типа играете, как в театре, только по вольному сюжету. Через интернет тоже играла. Какие-то у тебя там знакомые мутные были, тоже эзотерикой интересовались. Ты еще рассказывала, что вы с ними встречаетесь иногда и что-то там колдуете.
- Ужас какой... серьезно?
Анна хмыкнула.
- А ты знаешь, потеря памяти действует не так и негативно, как я думала раньше. Ладно, не обижайся. Мне идти надо. Вон там душ, вот шмотки, выбирай любые, - Анна кинула небольшой ворох одежды на кровать, - Я буду вечером, около девяти часов. Давай, малыш, крепись. До встречи! – уже в дверях Анна остановилась, - социологом в какой-то фирме, занималась вопросами экологии и какими-то исследованиями об отношении к природе людей современности. А виделись, точнее списывались по инету где-то еще с полгода, а то и больше назад. Мы с тобой последние года два уже не так часто общались. Ты вообще зарылась в свою работу и увлечения, не вытащить, не словить. В общем, более свежей информацией не располагаю, сорри.
Анна улыбнулась на прощание и ушла.
Кэтрин осталась одна наедине со своими мыслями, которые скакали, как бешеные из-за полученной информации. Она была счастлива! Наконец-то, она узнает о себе. Еще и какие вещи. Увиденный в соборе призрак уже не вызывал такого удивления. Если она и правда что-то колдовала, то не мудрено. Значит, у нее есть какие-то способности. Кэтрин Дэрвиль, социолог, ролевик и эзотерик. Да уж. Анна поможет ей и она вскоре окажется дома! А там уже полегче будет!
Словно на крыльях, девушка полетела в ванную. С таким небывалым удовольствием блаженно отлежалась в ней, затем встала, чтобы вымыть себя под струей душа. Но тут ей настиг приступ кашля. Опять. Периодически после того ужасного зимнего дня и лихорадки нескольких дней, он еще напоминал о минувшем кошмаре. То ли она заработала себе хронический бронхит, то ли еще что. В болезнях Кэт разбиралась плохо. Или опять же, не помнила. Откашлявшись, она вымыла себя и облачилась в халат Анны. В номере был электрочайник и даже пакетики чая с пакетиками сахара. Счастливая от находки Кэт сделала себе две чашки и, выпив их, улеглась в кровать, укутавшись одеялом. Пропотеет, пропарится после горячей ванны, может хоть чем-то поможет своему здоровью. Все же с кашлем нужно было что-то делать. Почувствовав, что ее окутывает нега и дрема, девушка завела будильник и благополучно уснула.

***
К девяти часам Кэт была готова. И голодна. Из предложенной одежды она выбрала классического покроя джинсы, тепленький свитерок с горлом, простой и элегантный, темно-голубого цвета. Под него одела спортивную майку светло-голубого тона, Анна явно любила этот цвет. Из обуви она предпочла кроссовки, правда нога Анны была на размер меньше, потому было не особенно удобно. В свои туфли как-то не хотелось лезть. Правда еще после душа Кэт долго стояла и смотрела на трусики, было как-то не по себе одевать белье подруги. Но пришлось. Кэтрин долго крутилась у зеркала, изучая каждую черточку своего лица. А глаза у нее карие... Светло-карие. Кэт улыбнулась себе и с ужасом вспомнила про зубы. Ей бы зубную щетку! С расческой она решила вопрос, уже наловчившись пальцами расчесывать и приглаживать волосы, чтобы не торчали. А у Анны еще были резинки и Кэт впервые за столько дней завязала себе хвост. Хотя зубная щетка была не единственным вопросом, мучившим Кэтти. Верхняя одежда, как всегда. Лезть в шкаф Анны она не решилась, но искренне надеялась, что модница взяла себе не один плащ на все случаи жизни. Да и судя по количеству вещей Анна сюда заглянула на продолжительный период. Ну хотя бы на недельку. Хотя, кто ее знает. Судя по стилю общения – бойкая девушка, возможно, тусовщица. Так что, такое обилие вещей могла взять и по иной причине, нежели срок пребывания. Терпение Кэтти подвергалось испытанию. Анна все не приходила. Что сильно заставляло нервничать девушку, хотя она и понимала, что та могла задержаться.
Ближе к десяти часам Анна все же появилась. Вид у нее был уставший и какой-то взбудораженный. Она влетела в номер, бросила „извини”, затем принялась рыться в сумочке, вытащила оттуда нечто и бросила на постель.
- Держи, пригодится.
И это оказалась таки зубная щетка. Наверное, запах изо рта заставил Анну вспомнить о подобной мелочи. Кэт стало стыдно.
- Давай только шустро. Я сильно устала, а тебя еще в Бирмингем отправить надо.
- А... как уже? – растерялась Кэт.
- Да, деточка, уже. Я тебе и билет купила на поезд. Я то завтра в Лондон отчалю. Сама здесь что делать собралась?
- А... Спасибо, Анна...
Ей хотелось назвать ее Энни, а то Анна звучало как-то уж слишком сухо и официально. Но решила не рисковать. Вдруг ей и такая форма не нравится. Кэтрин полетела в ванную, чистить зубы. После чего вышла и, смущаясь, спросила:
- А что же... я с твоими вещами уеду?
- Посылкой вернешь, - пошутила Анна, - да не боись, я через две недели домой наведаюсь, вот и отдашь. Ахх.. тебе же пальтишко бы...
Анна снова забралась в гардероб и извлекла оттуда спортивного вида молодежное пальто на синтепоне темно-фиолетового цвета с бежевыми полосками.
- Сейчас только такое и могу... – озадаченно протянула она, - ну, потерпишь.
- Да ты чего? Очень хорошая одежда! – заулыбалась Кэт.
- Ну ты же не любишь спортивный стиль.
- Ой, - махнула рукой Кэт, - у меня же память пропала, - она пыталась пошутить.
- Так, - деловито начала Анна, - вот тебе сразу билет, а то забуду отдать, вот денег на такси до дома доедешь, вот я тебе твой адрес выписала. Все, пошли. Ужинать не успеваем, по дороге купим чего, знаю, проголодалась. В поезде поешь.
- Ага... ой! А вещи!
- Какие вещи?
- Ну в приют отвезти!
- А ну да... Заедем по дороге.

Внизу их ждало такси. На Кэт уже никто не косился. Только полиэтиленовый пакет с вещами напомнил швейцару о том, кто эта девушка. Но на его лице не отразилось никаких эмоций. В такси они молчали. Кэт не знала, что бы такое нейтральнее спросить. Да и скоро она будет дома, а там уже явно побольше узнает.
В приюте она попрощалась уже с его жителями, потому ждать себя не заставила. Отнесла, поблагодарила, поглядела на их счастливые лица, когда они увидели ее в таком виде. Да и добрым вестям, которые она выразила одной только фразой: я нашлась!
Пакет она забрала с собой, там лежали ее „легендарные” вещички из гроба.
На вокзале было не особенно людно. Поезд уже скоро отправлялся, потому они с Анной быстро нашли лавчонку, где прикупили Кэт два пирожка и сок в дорогу, после чего подруга провела ее и посадила на поезд. Они так больше и не говорили о Кэт и ее жизни, все больше по сути, решая текущие задачи. Потому запыхавшаяся Кэтти лишь на прощание чмокнула подругу в щеку и сказала:
- В гости приходи! Обязательно!!!

***
Это ее дом? Кэт вышла из такси и стояла перед пятиэтажным зданием, симпатичным, даже с намеком на старинную архитектуру. Видимо, они жили в квартире. На улице начал лить дождь. А о зонтике ей пока и мечтать не приходилось. Чтобы не промокнуть, она решила изучение и попытку хоть что-то вспомнить, отложить на потом. К сожалению, даже при первом брошенном на дом взгляде, ее теория о знании карты и, как следствие, карты родного города, - не оправдалась. Она совершенно не помнила свой дом!
Кэтти подбежала к парадной двери и позвонила в нужную квартиру. Было четыре утра. Ответили не сразу. Глухой и полный апатии женский голос буркнул: кто там?
- Мама! Мама! – закричала радостная Кэтти, - мамочка! Это я! Я нашлась, я вернулась!
В динамике послышался сдавленный вдох. Правда ей не открыли...Озадаченная и растерянная Кэтти так и осталась стоять под дверью, не совсем представляя, что же теперь? Ну точно – подождать, пока кто-то из жильцов выйдет. Но больше ее беспокоило другое. Родители не поверили или Анна обманула? Или перепутала что-то? Хотя судя по услышанному из динамика, похоже на то, какой должна быть мать, у которой ребенок без вести пропал... А если не пропал? А вдруг они думают, что с ней все в порядке, а она просто переехала в Лестер? Да нет! Исключено! Разве только она редко оттуда общалась с родителями, что ее пропажа на месяц никого не смутила. Но если верить Анне, то еще с полгода назад она точно оставалась в Бирмингеме...
Пока Кэтти размышляла, послышался открывающийся замок. Парадная дверь отворилась и на пороге возникло два человека в домашних халатах. Да, средних лет уже... Женщина была вся в слезах. Мужчина держался молодцом. Увидев Кэтти, ее мать бросилась ее обнимать и что-то наговаривать, как она извелась, разыскивая ее, как волновалась, как рада ее видеть.
- Пойдем, пойдем внутрь! – подал голос отец, тактично прочистив горло.

Добавлено спустя 3 часа 11 минут 23 секунды:

Глава 3. Дом

Они поднимались по лестнице на третий этаж. Все молчали, не зная, что сказать. Мать вела Кэт под руку, словно боялась отпустить – вдруг опять исчезнет. Только когда они переступили порог квартиры и за ними хлопнула входная дверь, женщина отпустила свою дочь.
Кэтрин откинулась на дверь, опершись о нее. Прикрыла глаза и заплакала. Даже забыв о ногах, которые из-за малой обуви натерлись на подошвах и жутко ныли и пекли. Пакет она поставила, точнее просто отпустила и он упал, на пол, который был устлан паркетом квадратами из тонких элементов. В пакете открылась взору фата. Родители недоуменно переглянулись. Но пока молчали. Кэтрин открыла глаза и начала снимать куртку, затем повесила ее на крючок вешалки, стоящей рядом с входной дверью. И растерянно стала оглядываться. Беспомощно посмотрела на родителей и, наконец, выдавила, вытирая со щек слезы:
- Я ничего не помню...
Мама приложила руку к груди и испуганно с недоверием уставилась на дочь. Отец как-то подозрительно покосился на пакет, затем на саму Кэтти. Во взглядах обоих родителей отразился ужас и непонимание.
- Я даже не помню, где у нас гостиная. А еще мне нужно в туалет... – немного нервно, срываясь на плач, сказала Кэт.
- Девочка моя, что же с тобой сделали, - мать обняла свою дочь и снова зарыдала.
- Тебе к доктору надо... – грустно и растерянно произнес отец.
- Да, да! – подтвердила мать, - нужно будет позвонить в полицию и уведомить, что она нашлась, а также к больницу...
- Полиция начнет допрос, а я ничего не помню, - ответила Кэт.
- Это ничего страшного, - прошептала мать ей на ухо, - главное, ты жива и с нами. Давай, раздевайся! Устала, наверное? Замерзла? – она отстранилась и переключилась на заботу о Кэтти.
Возможно, счастье Кэтрин, что она не помнила свою мать, по крайней мере ей не резало болью по сердцу то, как она изменилась, осунулась, даже немного постарела, под глазами залегли темные круги, руки постоянно тряслись, белки глаз были мутноваты и сами глаза красными. Может, только сейчас, от нахлынувших слез...
Отец... Отец осунулся, лицо его словно окаменело... Но она не помнила, каким он был раньше... Но могла представить, что раньше все было совершенно не так, как сейчас. Хотелось верить...
Кэтти разулась, с видимым наслаждением. Мама подала ей пушистые тапочки, видимо, они и принадлежали Кэтрин.
- Пойдем, покажу тебе туалет, - миссис Дэрвиль повела дочь направо по коридору, справа была дверь, что вела в ванную, там же находился и туалет. Помещение было относительно просторным. Не слишком богато жили ее родители, это она уже поняла, но вполне прилично.
Кэтти остановилась перед умывальником и изучала его. Нет, ничего... все равно ничего не помнит. Она помнит, что такое умывальник, как им пользоваться, но не помнит свой... И вообще ни один умывальник, которым пользовалась ранее, до пробуждения в гробу. Девушка ласково провела рукой по холодной эмали, на которую уже начали падать капельки слез. Она открыла кран и вымыла руки, затем умылась. После чего принялась рассматривать тюбики косметики, словно пытаясь угадать, какие из них могли бы принадлежать ей. Если их здесь вообще оставили, ее так давно не было...
Закончив с ванной, Кэтти вышла и направилась в конец коридора, который почти сразу упирался в дверь, сейчас закрытую, а слева была, по всей видимости, спальня родителей, дверь туда была приоткрыта. Девушка заглянула, жадно впитывая каждую деталь. Постель еще была разостлана... Впрочем, оно и понятно. Кровать была без бортов, только у изголовья - красивый с резьбой по дереву. Напротив двери было окно, занавешенное полупрозрачной летящей тканью без узоров бледно-зеленого оттенка. Справа от окна, напротив кровати, был большой шкаф-купе с зеркалами во всю высоту дверок. Почему-то всплыла мысль, что нельзя, чтобы спящие отражались в зеркале. Откуда она это знает? В виду того, что Анна сказала про ее интерес к эзотерике, то не удивительно. Но, возвращается ли это к ней память или она просто помнит об этом, как о том, что такое умывальник? Она снова напрягла память, пытаясь понять, откуда почерпнула это знание. Не вспомнила. Видимо, она помнит поверхностно общие вещи, с которыми столкнулась в жизни, но не персонализированно...
По обе стороны от кровати родителей стояли небольшие тумбочки, а на стене висели бра в виде вьющейся лианы с серебристыми ветками и зелеными стеклянными листиками. Справа от двери у стенки еще стояла небольшая тумбочка, над которой висело зеркало. На тумбочке стояла косметика и парфюмерия. Все аккуратно по своей системе. У тумбочки стоял небольшой табурет.
- Кэтти? – тронула ее за плечо мама, - тебе приготовить покушать? Ты голодна?
- Разве что чуть-чуть, - улыбнулась она.
- Там, - мама качнула головой в сторону закрытой двери, - твоя комната... Осмотрись, я позову, - понимающе добавила она.
- Я так рада оказаться дома... – шепнула Кэтти и подошла к заветной двери.
Осторожно, словно боясь вспугнуть момент, она положила ладонь на ручку двери и повернула ее...
В ее комнате царил мрак. Если в спальне родителей горел свет, как и коридоре, то здесь ничего не было видно. Кэтти перешагнула порог и стала шарить рукой по стенке, пытаясь найти выключатель. Нашла что-то круглое, что упорно отказывалось нажиматься.
- Нужно покрутить, - подсказала мама.
Действительно, чуть прокрутив, включился свет, но еще тусклый, чем больше она крутила, тем ярче он становился.
- Не помню...
Помнились только обычные выключатели. Или и их не помнила? Просто такие были в приюте. И в отеле Анны...
Мама незаметно ушла. А Кэтрин принялась изучать свою комнату. В которой ничегошеньки не смогла припомнить, хотя знала назначение всех находившихся там вещей.
В ее комнате были поклеены атласные темно-зеленые обои с золотыми вензелями. Окно занавешивали задернутые сейчас тяжелые зеленые портьеры с желтыми кисточками и ламбрекеном наверху. Так нравился зеленый цвет? Сейчас она ощущала к нему равнодушие. Даже казалось, что в комнате немного мрачновато. На полу в своей комнате она впервые встретила в их квартире ковер. Точнее коврик, круглый и зеленый и высоким ворсом, имитирующий травку. Он лежал у ее кровати, которая стояла под стенкой справа от двери. Кровать была застлана золотистым атласным покрывалом с длинными рюшами по краям. Кровать была тоже с один бортом – у изголовья. Простой полукруглый борт коричневого цвета дерева. Окно же находилось слева. В той же стене, что и в родительской спальне. Прямо напротив двери и рядом с кроватью у стены стоял шкаф-купе, такой же, как и у родителей, но в три отделения, тогда как у них было в шесть и закрывал всю стену. Ее шкаф был такого же цвета беж, даже ближе к желтоватому оттенку, только без зеркал. Не хватало еще, чтобы отражали дверь, снова промелькнула мысль в ее голове. За шкафом стоял компьютерный стол в тон цвету дерева шкафа, повернутый так, чтобы она сидела левым боком к окну и из него падал свет на стол, ничем не загораживаемый. На стойке стоял ЭЛТшный монитор. Внизу справа системный блок. Она даже помнила названия этим вещам. Слева были четыре выдвижные полки. На самом столе слева стоял принтер, а справа стеллаж с компакт-дисками. Небольшие колонки ютились на мониторе. Интересно, Интернет не отключили в связи с ее пропажей? Мелькнул вопрос. Надо спросить. Интернет и содержимое компьютера... У Кэтрин засосало под ложечкой в предвкушении. Но прежде она расспросит родителей.
Стенка слева от двери пустовала, богатая только одиноким выключателем. Даже зеркала в комнате нет. А вот часы висели над кроватью со стороны ног. В комнате не валялось ни единой мягкой игрушки, хотя она почему-то считала, что они там должны быть, ни одной рамочки с фотографией, ни зеркальца – пусто. Может, родители убрали.
В комнатке было чисто и опрятно. Кэтти медленно прошлась по ней, гладя рукой все, что попадалось на пути. Словно по прикосновению пыталась что-то вспомнить, ощутить, знакомое, родное.

С кухни пошел приятный запах сладких тостов, запеченных в яйце. Французские тосты, промелькнула мысль. Кэтрин как раз вышла в коридор забрать пакет с ее нехитрыми вещами. Уже собираясь идти к себе в комнату, она вдруг передумала и пошла туда, откуда доносился вкусный запах. То есть, налево по коридору, который сворачивал вправо и выводил на небольшую кухоньку. Опять же напротив входа было окно, занавешенной красивыми короткими и прозрачными занавесками нежно-голубого цвета с рюшами. Тоже без узоров. Слева я ряд стояли мойка, небольшая узкая стойка в три яруса, газовая плита и высокий холодильник. Справа от окна шкафчик, а у правой стены небольшой столик и два табурета по бокам. Мама жарила тосты и заваривала ароматный черный чай с бергамотом.
Кэтрин остановилась посередине кухни и извлекла из пакета все, кроме ткани, взятой в соборе.
- Мама, это мои вещи? – она расправила платье, поставила на пол туфли, который здесь был не из паркета, а из кафеля, как и в ванной, колготки положила на туфли, фату закинула на правую руку, бюстгальтер и трусики, что были на ней еще в соборе – на левую.
- Платье не узнаю, фату, тем более. Туфли – не твои. Остальное, понятия не имею, - она виновато улыбнулась.
На языке миссис Дэрвиль вертелся один назойливый вопрос, но она понимала, что задавать его нет смысла, если дочь ничего не помнит. Хотя как-то же она сюда добралась? Нет, на самом деле у нее вертелась туча вопросов в голове. Но фата смущала женщину наряду с новостью об утратившей память дочери.
- А где отец? – спросила Кэт.
- В гостиной... вторая дверь отсюда.
Кэтти сложила вещи в пакет и выла из кухни. Мистеру Дэрвиль сейчас было многим тяжелее, чем его супруге. В отличие от нее, ему сейчас не на что было отвлечься, а потому Кэтти нашла его стоящего в гостиной, сложившего руки за спиной и глядящего в окно. Кэтрин решила пока не тревожить его и, не задерживаясь, пошла в свою комнату.
Поставив пакет на полу возле кровати, она открыла левую часть шкафа. Ее взору открылась ниша с одной только полкой – наверху, в нижней части была труба, изобиловавшая вешалками с одеждой на них. В основном, летняя. Да, действительно, вещей спортивного стиля здесь не имелось. Всякие модные юбочки, платьица в умеренном количестве, один деловой костюм черного цвета с брюками, один элегантный бархатный костюм темно-красного цвета с юбкой. Верхняя одежда, по всей видимости, находилась в шкафу в коридоре. Она задвинула дверцу и открыла среднюю часть, там уже была целая куча полок, заваленных нижним бельем, на одной, всякими шортиками и юбками на второй, косметикой и парфюмерией на третьей, топиками и кофточками на четвертой, более теплой одеждой на пятой и шестой. В правой части шкафа было такое же количество полок. На нижних хранилось постельное белье и легкое летнее одеяло. На следующей предметы женской гигиены и какие-то шкатулки. Открыв их, она обнаружила бижутерию и небольшое количество золотых и серебряных изделий. А также была музыкальная шкатулка с красивой и чем-то трепетно отзывающейся внутри мелодией. Улыбнувшись, Кэтти поставила все на место. На четвертой полке были утыканы битком мягкие игрушки. На пятой обитали книги и стопочка открыток, также какие-то распечатки. Книги были разной направленности, но, в основном касались фентэзи – из художественной, эзотерики, психологии, мифологии и даже гаданий – из ряда более исследовательских увлечений. Это так, навскидку. На самой верхней полке лежали женские журналы и тоже какие-то распечатки. А также карты таро и простые игральные карты плюс две декоративные свечки. Обувь она не нашла, значит, тоже в коридоре. Наверное...
После исследований шкафа, она направилась к столу. Выдвинув первую полку, она обнаружила там кучу блокнотов, старенький тэтрис, какие-то тетрадки. Во второй полке она обнаружила всякие канцелярские принадлежности. Там же валялся, видимо, старый, мобильный телефон. В третьей полке лежала бумага формата А4. Три упаковки. Самая верхняя была открыта и уже израсходована до половины. В четвертой полке хранились альбомы с фотографиями. Большие, толстые и маленькие, тонкие. Там же лежали и рамочки с ее фотографиями. Она бы бросилась их смотреть, но ее позвала мама., которая предусмотрительно стояла в коридоре, чтобы показать дочери, куда идти. Всего у них было четыре комнаты, две спальни, столовая и гостиная. В столовую она и подала завтрак.
Столовая представляла из себя не слишком большое помещение, поклееное светло-оранжевыми матовыми обоями с неброским изящным узором, на тон светлее основного цвета и отдающего золотцой. Окно было занавешено персикового цвета портьерами с ламбрекеном, из жатой блестящей ткани. За портьерами висела тюль белого цвета из органзы. У левой стенки стоял большой сервант, в котором хранились сервизы, бокалы и прочая кухонная утварь в виде тарелок, блюдечек, чашек и прочего. Посередине стоял стол на восемь персон и столько же стульев вокруг него. Стол был цвета красного дерева, не сказать бы, что сильно новый, но аккуратный с отполированной поверхностью. Кое-где виднелись небольшие светловатые пятна. Но если не присматриваться, они не мозолили глаз. Для гостей, видимо, накрывают скатертью. Стулья были аккуратными и простыми, с удобной высокой спинкой и цветом в тон столу. Обычные, деревянные без всяких изысков.
Миссис Дэрвиль сервировала на три персоны, положив на стол клеенчатые салфетки, на которых расставила тарелки, чашки и столовые приборы. Посередине стояло огромное плоское блюдо со свежими тостами, но каждому уже было положено на тарелки по две штуки. Рядом с блюдом стоял пиал с абрикосовым джемом, еще один – с маслом, и небольшой фарфоровый чайничек с заваренным в нем ароматным чаем.
Отец уже сидел во главе стола у окна и грустной задумчивостью смотрел в тарелку. Кэтрин вошла и замешкалась, не зная, по какую сторону ей садиться. Мистер Дэрвиль поднял на нее взгляд, улыбнулся уголками губ и похлопал ладонью по сидению стула слева от него. Она молча подошла и села, не зная что сказать. Кэтти было неловко. Но, наконец, она тихо спросила:
- А давно я пропала?
- 13 февраля, - ответил отец.
- А сейчас что?
- 14 марта.
Кэтрин прикинула в уме время своего пребывания в приюте. Хотя дни, похожие один на другой, да без календаря... Все слилось и она потеряла счет времени. Но казалось, что где-то месяц и прошел, примерно. Значит, есть шанс, что с ней что-то сделали бытсро и до этого она еще какое-то время не болталась непонятно где и с кем.
- Ты совсем ничего не помнишь? – спросил отец.
- Только то, что со мной произошло в Лестере... Сейчас придет мама, я вам расскажу.
Миссис Дэрвиль вернулась в столовую. Никто из них так и не переоделся. Родители так и сели за стол в халатах, а Кэтти в одежде Анны. Было не до церемоний. Робко поковыряв тост вилкой, Кэтрин вздохнула и начала:
- Я помню только последний месяц своей жизни, который я провела в Лестере. Я очнулась в соборе, - она запнулась, не зная, стоит ли такое говорить, но набралась решимости и сказала, - в гробу.
Миссис Дэрвиль даже дернулась, мистер Дэрвиль только побледнел. Но Кэтти продолжала, прежде чем кто-либо из них решит что-то спросить или как-то прокомментировать подобное событие.
- В соборе было абсолютно пусто. Я не могла понять, что происходит. Одета я и была в те одежды, что привезла с собой в пакете. Кто меня хоронил – не имею понятия. Я пыталась расспросить священника, но он бросился на меня, словно я нечисть, восставшая из мертвых, - внутри прошел холодок – а вдруг это так, - мне пришлось убежать оттуда. Священник гнал меня два квартала. Когда он отстал, я поняла, что совершенно не представляю, где нахожусь, а чуть позже, что вообще ничего не помню. Я даже не знала, мой ли это город. Я сильно замерзла, но пока ходила по собору, то накинула на себя бархатную ткань, снятую с чего-то... В летней одежде зимой мне было не очень хорошо, - попыталась пошутить Кэтти, но неудачно, ее родители только еще больше побледнели, - но каким-то образом я помнила о приютах для бедных. Долгое время я пыталась понять, как туда добраться. А когда добралась, то сильно заболела. С тех пор у меня остался кашель, который порой напоминает о себе. Я из-за одежды долгое время не могла сунуть нос на улицу. Позже я познакомилась с тамошними обитателями и они порой давали мне свою теплую одежду, в которой я стала изучать город, в надежде, что меня кто-то заметит и узнает.
- Почему же ты не обратилась в полицию? – задал вопрос мистер Дэрвиль.
- Я... – Кэтти запнулась, - я боялась... Я ведь не помнила, кто я такая. А вдруг я – преступница. Но попозже я все-таки набралась смелости, вчера я собиралась уже посетить ближайшее отделение. Но мне повезло больше, я встретила Анну... – на вопросительный взгляд родителей, Кэт поняла, что даже не спросила ее фамилию, - я забыла спросить ее фамилию. Это моя школьная подруга Энн.
- Энн была в Лестере? – спросила мать.
- Да, по делам каким-то. Она меня и узнала, хотя очень удивилась. В общем, Энн помогла мне. Дала адрес и деньги на билет и такси. И вот я здесь. На мне ее одежда и она же меня и привела в порядок, - мысленно Кэтрин порадовалась, что родители не видели ее в том виде, в котором застала подруга.
Хотя было видно, что даже рассказа хватило, чтобы у родителей не то, что аппетит пропал, даже речь снова... Воцарилось молчание. Кэтти опустила взгляд в тарелку и наколола ранее отделенный вилкой кусок, после чего отправила его в рот.
Миссис Дэрвиль поднялась со стула и налила дочери чаю. Кэтрин не заметила сахарницы. Видимо, у них было не принято пить чай с сахаром. В отличие от отелей, где рассчитывали и на туристов в том числе. Она резко схватила чашку и отпила жидкости, слегка вскрикнув и отставив чашку обратно на блюдечко.
- Еще горячий, - тихо сказала мама.
- Давайте кушать, а то остынет, - предложила Кэтрин, - а я пока обдумаю самые важные для меня на текущий момент вопросы. Хотя один уже знаю. Мои документы остались здесь или они утеряны?
- Все здесь, - ответил отец, - паспорт, диплом, свидетельство о рождении, медицинская страховка, твои какие-то карточки членства в клубах, по банковскому счету и депозитах. В общем, все на месте. Вот только с работой нужно будет улаживать вопрос, ты числишься без вести пропавшей и они могли тебя даже уволить.
- Слава Богу, одной проблемой меньше. А с работой... Боюсь с моей памятью мне тяжело будет туда вернуться. А страховка? Я не застрахована на случай потери памяти?
- У тебя обычная медицинская. Но по вопросу амнезии, мне кажется, все же лучше в частном порядке, - выразила свою мысль миссис Дэрвиль.
- Ничего, теперь все будет хорошо, - улыбнулась Кэтрин, пытаясь приободрить родителей.
_________________

Я бежала на понос и пока все длилось, написать решила пост, чтоб отбыть повинность.

Чудеса не противоречат законам природы, чудеса противоречат тому, что мы знаем о природе.

Правильная расстановка приоритетов даже в мелочах в конечном счете решает все.

- Играем в сюжет про зайцев.
- А можно я волком?
- Нет.
- А можно я зайцем, ведущим себя, как волк?
- Нет.
- Ну, а можно я зайцем, носящим волчьи трусы?
- Да с хули ты тогда в игру про зайцев идешь?!
- Мой персонаж должен быть особенным, а не обычным! Сюжет и лор ограничивают мой креатив! Я - выше этого всего!

Они долбили мне мозг и спрашивали: кто все эти мифические люди, которые долбят тебе мозг...