Там за туманами...

Репутация

Нахмурился Иван, поджал губы. Вспомнил, как Никодим торговался на постоялом дворе, как был готов удавиться за копейку. Представил, как он Ольгу доводит придирками мелочными. Вздохнул он.

- Видать ваша правда, Анна Петровна. Не разглядел я жадность его. Ии не до понял. В самом деле, ношенное платье. Неужто купил его таким? Или соврал, что купил? Или просто купил по дешевке, на авось? Ты уж прости, Ольга, не хотел я тебя обидеть. Ну раз нет, так нет.

Повеселел Иван. Встал. Прошелся.

- Не надо ничего говорить, Анна Петровна. Платье я ему отдам, мол, не подошло по размеру. А мы ему просто воды не вынесем.

И пояснил специально для Анны.

- Ну, у нас сватам в конце мать невесты выносит полную кружку воды. Если выпьют ее до дна, то, значит, невеста люба. А если только пригубят - значит, невеста не по нраву пришлась.

Он сгреб платье.

- Вот, только, боюсь, надо будет мне еще в город ехать, насчет муки договариваться. Вряд ли Никодим захочет дело со мной иметь. Ну да ладно! Бог не выдаст, свинья не съест. Если уж такое ваше слово окончательное, то так тому и бывать. Пойдемте, Анна Петровна. А ты Ольга как хочешь, может, не стоит тебе к Никодиму-то выходить? [/s]

Репутация

- Нет обиды, Иван Сидорович! И вы не обижайтесь! Не могли знать, что да как, человек ушлый вот и втерся в доверие. А если и дела перестанет вести, может и к лучшему, обманул, не ровен час, бы. Не стоит мне выходить, боюсь не сдержушь, да скажу что не так.

Репутация

Взял Иван платье, свернул его аккуратно, да и пошел туда, где Никодим Сафонович степенно пил чай. Увидев знакомый сверток, закаменел лицом гость дорогой.

- Эвона, значит как. Не подошло платьице-то? А, Иван Сидорович. Что ж, не ждал я такого ответа. Со всей душой к вам ехал, почитай цельнуюнеделю угробил. И что в итоге? Платье, оказывается, не подошло. Да нормальная баба в ножки бы упала, коли такое бы предложили. А Оля ваша, видать слишком балованая. ну, думает, чего бы и нет. Коли такой парень видный просит, то все, королевна она.

Он со стуком опустил кулак на стол.

- А она просто дура! Охота ей в приживалках ходить. Помяни мое слово, Иван Сидорович, наплачешься ты еще с ней! Кого не приведешь, всяк будет не так. Ладно. Но вот муки тебе, не обессудь, я не подвезу. Одно дело свату, чуть ли не родичу. А другое дело просто чужаку в зиму еду продавать. А ну как самим не хватит? Что я буду жрать, золото твое что ли?

Он брезгливо отшвырнул на стол кусок пирога.

- Ладно, всего, как говорится хорошего. Счастливо вам оставаться, Иван Сидорович.

И наклонившись, сказал доверительно и душевно

- Не слушай баб своих, Ванюша, от них все зло тебе будет.

И вышел, не попрощавшись, задевая шубой притолоку.

Репутация

Анна слышала всё, что сказал гость, как не дождавшись хозяйку вышел, в сердцах забыв попрощаться. Нехорошо так ей стало, вышла она в кухню к Ивану. Подошла к нему, обняла.

- Не серчай, Иванечка, лучше так, чем потом Оле всю жизнь мучатся, да вспоминать нас недобрым словом. А торговлю наладишь, тебя уважают в этих краях, это я доподлинно знаю, за много вёрст до сюда о тебе слухи ходят. А Никодима, уверенна, никто слушать не будет, не сможет он опорочить ни нас, ни Олю. А коли скажет где, что девка капризна, так отсеет всякую шушеру, чтобы ни не зарились даже, коли не уверены в себе.

…

С Ольгой с тех пор она чаще общаться стала. Вместе они платье шить ей стали, да Матрёну приноровили им помогать. Рассказывала она о моде столичной, какие платья бывают со шлейфами, да кринолинами, о бантах, да оборках, о буфах, да декольте открытом. Многим смешила она их, а многое и взяли себе на изготовку. Придумали каждому по платью.

Анна, когда одна оставалась тоже кроила что-то, не говоря и не показывая. Лишь в шутку всё обращала, да в корзинку припрятывала, когда появлялся кто.

Бывало вечерами читала она стихи, да романы привезённые с собой. Знала она уже их чуть ли не наизусть, а новые здесь достать нельзя было. И тосковала Анюта по новым произведениям, вот ведь даже и не знает, что появилось в свете, какие новинки вышли, какими творениями мир наполнился. Видел иногда Иван жену свою грустной и задумчивой. Вроде сё хорошо, а не доставало ей что-то.

А иногда просила Аня Ивана попозировать ей, запала идея попробовать портрет его написать. Тяжело выходило, долго, один за другим наброски появлялись. И терпения от Ивана это требовало немалого. Зато время у них было поговорить спокойно, да одним побыть, без Матрёны Ольги. А то весь день каждый делом занят, а встречаются за столом все вместе, одной семьёй живут.

Репутация

Какое то время, после ухода гостя, Оля еще оставалась в комнате. Ясно было, что гость ушел скоро и не в духе. Совестно стало перед Иваном, сколько проблем в его дом принесла она. Дом вспомнила, родных, грустно стало. «Домой пора возвращаться, лишняя я тут.» - мелькнула мысль в её голове. Выйдя из комнаты, ей ни кто не напомнил, ни разу не укорил об этом гнусном женихе. Общение с Анной стало очень легким и непринужденным, словно и не было между ними пропасти. Как же нравились Оле стихи, которые читала им Анна. Она пыталась их запомнить на слух, (не выходило конечно, но ей очень хотелось) шевелила губами, стараясь попасть в слог. А от разнообразия платьев, кружилась голова. Как это все можно носить, откуда столько фантазии у людей. Шлейфы, кружева, банты, странные декольте (новое слово, которое понравилось Оле)порой вызывали смех, своей нелепостью. Все, что Анна рассказывала, впитывала как губка. Очень хотелось, все больше и больше, увидеть всю эту жизнь самой. Как она, Анна, поменяла это всё на Сибирь холодную. Нет у нее ни кого, кроме Ивана, Матрены и ... Ольги. Чувствовала надобность свою, старалась быть полезной во всем.

Но тоска по дому стала сильно томить Ольгу. Она стала чаще выходить из дому и гулять одна. Не могла себе представит, как заявиться в дом, что сказать и как просить прощения за своё непослушание? Решила письмо написать родным. Надо узнать у Ивана, как гонца с письмом отправить можно, может сам проездом будет рядом с домом.

Репутация

После визита Никодима прошла неделя. Первое время Иван хмурился, вспоминая неудачный приход гостя, бросая скрытые взгляды на Ольгу - а ну как обиделась? Но постепенно расслабился и успокоился. На дворе царила зима. А в доме было тепло и уютно. Заслонка жарко натопленной печи рдела вишневым, окна пропускали достаточно тусклого солнца, чтобы Анна могла рисовать или шить, поражая Ивана стуком швейной машинки. Даже Матрена цокала языком, проводя пальцем по ровной и гладкой строчке.

Правда... Правда иногда все женщины в доме хмурились. Проще всего было понять, почему хмурится Матрена. Происходило такое каждый раз, когда та замешивала тесто для шанежек, калиток или пирогов. Нет, они не голодали. На столе в изобилии было мясо, была рыба, были ягоды, грибы, мед. Но вот мучного каждый раз становилось все меньше и меньше. Ключница вздыхала, смотрела укоризненно на Ивана, но молчала.

ПОнять, почему грустит Ольга, Иван мог догадываться. Во-первых, ее положение в доме. Все же не пойми кто она тут. А во-вторых, наверняка ее глодала ссора с родителями. Иван как-то просил одного из крестьян навестить отца Ольги. Но то, едва услышав про дочь, тут же буркнул и ушел от разговора. Мол, не дочь она мне, раз волю мою не исполнила. Хотя мать Ольги явно была не рада таким словам Гаврилы. но возразить не смела. Оставалось ждать - или ехать самому. ИВан надеялся приехать туда с радостной вестью о сватовстве, удачном и скором. Но увы, Никодим не оправдал ожиданий.

Сложнее всего было с Анной. Но тут Иван списывал все на незнакомый мир вокруг нее. Все же сердце Сибири отличалось от сердца Империи. Он спрашивал иногда, мол, что не так, чего надо, но, было ощущение, что Анна и сам не сможет объяснить, что ей не хватает.

А еще Иван позировал. Это было очень трудно с непривычки - сидеть вот так, без движения, без дела. Только Анечкой можно любоваться. А еще он каким-то детским восторгом смотрел на рисунки. Для него было чудом, колдовством, увидеть как белый лист бумаги вдруг покрывается краской, приобретая черты его, Ивана.

И однажды, когда Иван любовался сделанным наброском, Матрена постучала в дверь.

- Иван СИдорович, там это, гости приехали, остяки ваши друзья торговые, изрядно мехов привезли.

Иван обернулся к Анне.

- Прости пожалуйста, Анечка, рисунок на пока закончим. Сама понимаешь, негоже гостей томиться заставлять. Присоединяйся к нам, чай пить да о делах говорить.

ИВан спустился вниз. Остяки сидели за столом. Низкие, скуластые, лица блестят от жира, черные волосы тоже. Их было четверо. Вся одежда, казалось, была сделана из шкур, причудливо смешанных между собой заячьих и беличьих. Старший было поднялся навстречу Ивану, но увидев в руках того рисунок, вскрикнул от изумления. И переводя взгляд с Ивана на рисунок и обратно, что-то заговорил. ИВан отвечал ему на его же языке, медленно, запинаясь, но все же они явно понимали друг друга. Иван нетерпеливо оглянулся, ожидая Анну.

Репутация

Потянулись холодные дни в Бахте. Как рада была Анна, что нашла себе занятие, что муж позаботился, сделал такие нужные и своевременные подарки. Это давало ей возможность отвлекаться и не вспоминать о столичной жизни, том, что может сейчас происходить нового в мире суетном и таком далёком. Она с нетерпением и чуточкой грусти ждала Алексея. Как хотелось ей его увидеть и обнять, расспросить обо всём. Но становилось страшно, когда думала с какой такой стати он перебирается в эти края на постоянное жительство. Не беда ли какая случилась с ним или дома. А что, если разорился всё-таки батюшка вопреки его сложному шагу и решению поставить на кон дочь.

Иван замечал её неспокойствие и грусть, но она не хотела жаловаться, да и не знала, как объяснить, чтобы он не обиделся. А точнее, знала, что он начнёт думать, как угодить и чем утешить её, а он и так старался, как мог. И вряд ли сможет помочь успокоить её тревоги. Она решила серьёзно с ним поговорить, когда приедет брат и можно будет принимать какие-то важные решения. Пока стоило ждать и устраивать свою жизнь терпеливо и максимально интересно.

…

- Не вертись, Иванечка, я должна ухватить не только твой образ, но и настроение, понимаешь? – Анна смотрела то на Ивана, то на холст. То хмурилась, то улыбалась, то сосредоточенно что-то там исправляла. – А вот сделаю больше набросков, смогу потом рисовать без тебя. Только иногда просить. Потерпи, милый.

Когда смотрели они потом, что вышло, как же отрадно ей было, что Иван оценивает её труд, как чудо какое-то. Не было у неё такого ценителя никогда.

- Ах, Иванечка, вот бы тебе настоящие картины показать, настоящие произведения искусства. Ты бы рот открыл от удивления и на мои каракули и не глянул бы. Может, даст Бог, сможем увидеть… когда-нибудь… где-нибудь…

Она, чтобы не заплакать, обняла его, в плечо уткнулась, чтобы глаз не видел. Нечего расстраивать лишний раз. Поцеловала его в отворот рубашки, там где ямка подключичная, рукой по лицу провела.

- Всё хорошо будет, да? – может и не спрашивая, а утверждая сказала.

Тут стук в дверь. Приехал кто-то.

- Иди, встречай гостей, я в порядок себя приведу, а то подумают, что маляр у тебя в доме, расписывает тебе хоромы, - Анна засмеялась, оттирая краску с его лица.

…

Оттерев руки, поправив причёску, да накинув сверху палантин, спустилась она следом. И остановилась в дверях от неожиданности. Странные люди сидели за столом, все в мехах, ну чистые звери. Быстро в руки себя взяла, подошла к мужу, рядом стала. Видит, он не переживает, значит ничего худого гости не хотят, никаких дурных вестей не завезли. Склонила она голову в приветствии:

- Добро пожаловать к нам в гости, чем богаты, не побрезгуйте, - она обернулась к Матрёне, поставила ли та самовар. И на Ивана смотрит, представит ли он гостей и её им.

Репутация

Увидев Анну, остяк нахмурился. Что-то спросил у Ивана, явно в гневе и с недоверием. На что Иван ответил, так же повышая голос. И ударил себя пару раз в грудь. Остяк покачал головой. Иван улыбнулся.

- Анна Петровна, это мои гости, остяки с Курейки . Привезли мне меха на продажу. К сожалению, они не говорят по-русски, только старший, Эсе, немного понимает. Он очень удивился, увидев твой рисунок, где я нарисован. И говорит, что только сильный шаман может сделать так, чтобы изображение человека осталось на коре дерева. И он не поверил, что рисунок делала именно ты. Я пытаюсь убедить его в этом.

Он кашлянул смущенно.

- Только это... Они женщин ни в грош не ставят, потому прошу прощения заранее, если что не так.

Эсе ловко поднялся со скамьи, и, настороженно глядя на Анну, подошел к ней. Потом спохватился и поклонился.

- Моя... не понимать. Твоя ...делать... лицо... как? Шаман? Духи?

Он развел руками, явно сожалея о нехватке слов. Прочие смотрели настороженно и удивленно. Иван спросил немного смущенно.

- Анна Петровна, а вы бы не могли сделать набросок Эсе? Пусть быстрый и не очень похожий? Просто чтобы он убедился в вашем мастерстве?

После чего что-то сказал остяку. Тот помолчал и кивнул головой.

Матрена тем временем выставила самовар, поставила рыбу, мясо, немного меда. Было понятно, что о гостях позаботились.

- Оля! А принеси еще свежей рыбки, наши гости ее очень любят!

Репутация

Прошла неделя, Оля все никак не могла найти подходящего момента что бы подойти к Ивану и спросить о родителях. В очередное утро, вышла на двор набрать дров. Как только подошла к дровянику, собаки залаяли одна громче другой. Это могло означать только одно, гости наведались. Осторожно выглянула из-за угла с опаской, ни как опять женишок какой наведался или все же гонец с весточкой от родных. Ох и велико удивление было Оли, когда она увидела остяков. Кто они такие, она знала не понаслышке. Отвращения не вызывал этот народ, но и уважения особо к нему не было, даже точнее к их культуре. Шаманы, обряды … Тысячу мыслей полетели в голове вереницей. Зачем они тут, чего хотят, неужели Иван любым способом избавиться от нее хочет? Села на снег и не знает что и делать то теперь. Гнев накрыл Олю, хотелось вбежать в дом, да как топнуть ногой, да как крикнуть во всю мочь, что коли не нужна там, так пусть и скажет, но остяки...это уже не мыслимо. А может и вовсе не по её душу приехали, много чести на себя берет. Вот с чего взяла, что за ней то?! Да! Надо выдохнуть, да узнать по человечески, на том и порешила. Набрала дров и в дом пошла. Зашла потихонечку, не привлекая к себе внимания, прошмыгнула к Матрене:

- Матрен?! Зачем гости пожаловали, знаешь? - стоит и не дышит, ответа ждет.

Репутация

Матрена гремела чугунками, словно пытаясь одновременно сделать сразу все дела по дому - и чай, и обед, и дрова и убрать.

Услышав вопрос Ольги, покосилась на нее сумрачно

- как зачем? меха привезли, порох торговать будут. Да соль. Как всегда. Иван Сидорович как стал давать справедливую цену, так они только к нему и ездют торговать.

Матрена сноровисто отправила в недра печи пузатый черный котелок. Вытерла лоб.

- Ох ты ж горюшко мое, за что такая напасть. Они же будут водку клянчить, их приучили наши ухари. А нельзя им. Они же к ней непривычные, спиваются.

Матрена грозно посмотрела на Ольгу.

- И не вздумай им предлагать выпить! И смотри, чтобы никто другой не предложил!

Репутация

- Торговать значит — тихо сама себе сказала — Слава богу, а то уж надумала, глупая. - замотала головой - Нет, нет, что ты! Я сама и слова не скажу, Иван, думаю, сам знает, вот пусть и руководит! А Анна сама не предложит, мужа тоже пьяным не захочет видеть. Давай помогу — дрова скинула, а тут Иван за рыбой послал. - Эх, Матрен, извиняй. Пойду улов проверю, сегодня солнышко хорошее, прогуляюсь за одно. Рыбу им сырую подавай.

Проходя мимо гостей увидела эскиз Анны Ивана, не видела Оля, что они делали у себя в комнате. Остановилась на минуту, залюбовалась. Вот ведь какая хозяйка у них волшебница. Улыбнулась, подмигнула Анне одобрительно и выскочила из дому.

Репутация

У Анны ассоциации с шаманами были исключительно по рассказам и сказкам малых народностей. Представлялись вечно колотящими в бубен, пьющими настойку из мухоморов и пляшущими вокруг костра, вызывая духов и поющими странные утробные песни, пытаясь вызвать дождь или разогнать облака. Что-то вроде российского ведьмовства. А тут вот тебе люди, которые говорят о сильных шаманах, указывая на неё. Она вытаращила на них глаза от удивления и испуга.

- А, шаманы, что, существуют? – тихо-тихо спросила она Ивана, не отрывая взгляда от странного человека, что махал руками и бесцеремонно оглядывал её. Наконец, поняв в чём дело, она немного расслабилась и даже улыбнулась настороженному взгляду остяка. – Да, вы что же никогда карандаш в руке не держали? Ой, что это я говорю, глупая. Откуда же. Я сейчас.

Она лукаво посмотрела на Ивана.

- Рассаживай гостей, пусть угощаются, а я вернусь и поодаль сяду и попробую их запечатлеть. Только шубы пусть скинут всё же. Скажи им, что я сейчас вернусь, а то подумают, что сбежала.

Она выпорхнула из комнаты. Взяла бумагу и карандаши. Подумала и прихватила палитру с красками и кисти. Вернулась к гостям. Взяла стул и села чуть в стороне, предупреждающе показав рукой оставаться на месте. И стала карандашами набрасывать остяков и Ивана сидящими за столом. Каждый раз шикая на нах, если кто порывался встать. И умоляюще смотря на Ивана, чтобы помогал им объяснить, что так надо. Особенно тщательно она старалась изобразить Эсе. Потом подозвала одного из гостей к себе, дала в руку кисть. Макнула в краску свою кисть, и сделала мазок. Потом взяла руку остяка и направила на холст, чтобы он тоже попробовал раскрасить карандашный рисунок. Потом взяла одну краску, потом другую, замешала, добавила третью и опять смешала, показывая, как меняется цвет и оттенок и опять показала взять мазок кистью с палитры и тыкнула пальцем на пузатый самовар, прося его раскрасить. Она с любопытством смотрела на остяка, не испугается ли он такого «шаманства».

Репутация

На обратном пути, когда свежий налим приятно оттягивал руки, покрываясь тонкой корочкой льда, девушку окликнули.

- Ольга Гавриловна, Ольга Гавриловна, да не бегите вы так, не успеваю я за вами, а поговорить хочу.

Голос принадлежал мужчине лет за 50, кряжистому и какому-то косолапому. Одет он был довольно богато - и явно был или купцом или разбогатевшим старателем. Или же удачливым охотником. Седая борода прятала усмешку, но глаза оставались льдисто-холодными. Запыхавшись, он кивнул на рыбину.

- Ольга Гавриловна, ну ка же так. Такая красавица, одна дочка у родителей, а пошли жить в приживалки, да еще под боком у счастливой соперницы. Это же должно быть ужасно обидно - видеть рядом любимого человека и даже нельзя прикоснуться к нему. Мне кажется, это очень, очень несправедливо. А вы так не считаете?

Ивану уже было привычно смотреть на рисующую Анну, хотя он и не переставал ею любоваться. Эсе все порывался встать и посмотреть, что делает Анна, но каждый раз слова Ивана останаливали его. Хотя было понятно, что остяк сгорает от нетерпения - он даже чай не пил, все вытягивая шею посмотреть на художество Анны. Когда девушка позвала остяка, тот растерянно отглянуся, сделал странный жест рукой, но все же подошел. Увидев изображение, он попятился и что=то сказал. Эсе нахмурился, но Иван успокаивающе похлопал его по плечу. Когда же Анна дала в руки кисть, гость зажмурился и дрожащей рукой сделал мазок. Иван улыбнулся.

- Анна Петровна, они боятся, что вы возьмете их души и поместите на рисунок. И можно будет убить их, просто сжечь рисунок. Надеюсь, вы не против отдать его им? Когда, кстати, Эсе может посмотреть на свое изображение?

Репутация

Анна смотрела на остяков с неменьшим любопытством, чем они на неё. Видя реакцию на свой рисунок, ей хотелось засмеяться, но она сдерживалась. Это было бы совершенно неприлично. Тёмные люди, не знают элементарных вещей. А ну, как бы они начали её учить и показывать свою жизнь и умения. Наверное, тоже будет смешна для них.

Анна протянула рисунок Эсе, показывая, что он может взять его в любое время и делать с ним, что хочет.

- Чтобы нарисовать хороший и подробный портрет нужно много времени, сам знаешь, Иван Сидорович. А этот карандашный рисунок может и сейчас забрать. Можем подарить один из твоих набросков, в знак доверия, что изображение мужа своего доверяю, значит, ничего страшного в этом нет. Дай им в руки тот рисунок, что они увидели у тебя.

Анна улыбнулась гостям и протянула им карандаши, подзывая и показывая на рисунок. Чтобы попробовали сами. Может, кисти и палитра с красками, это слишком для них потрясающе, но уж простые рисунки, наверняка могут делать сами.

- Скажи им, Ванечка, что они могут сами попробовать что-то изобразить, а потом забрать с собой. А может, они тоже расскажут или покажут что-то из своих традиций? У них правда есть шаманы? Я бы посмотрела на настоящего, живого.

Репутация

Портрет остяки взяли, а от карандашей уклонились. Эсе что-то сказал, с неподдельным уважением глядя на Анну. Иван улыбнулся одними глазами.

- Они благодарят нза великое шаманство, от карандашей откажутся, хотя рисунок возьмут. Мол, только могучий колдун, что умеет говорить с духами, может брать волшебный палочки. Они не могут.

Эсе взял в руки рисунок, бережно, так, словно боялся уронить. Прочие сгрудились возле него. Иван что-то им сказал. Эсе закивал головой. Иван обернулся к ключнице.

- Матрена, а принеси-ка мне пару досок потоньше. Они знают про бумагу, но не лишним будет позаботиться о сохранности рисунка.

Когда Анна сказала насчет шамана, ИВан крякнул.

- Ну надо же, Анна Петровна! А они зазывали вас в гости, потому как хотели, чтобы вы не только Эсе нарисовали. Обещали расплатиться мехами. Тут не очень далеко, всего пара дней пути, они специально откочевали поближе. Я буду очень рад, если вы согласитесь.

Иван подумал немного, закусил губу и сказал, глядя прямо в глаза Анне.

- не скрою, это поможет моим делам с их племенем, но неволить вас не стану. Хотите - поедем. Если не хотите - тогда я скажу Эсе, что магия работает только в доме, и от вас отстанут.

Репутация

День был прекрасен. Мороз щипал за молодые, румяные щеки, солнце слепило глаза, ярко поблескивая на снегу. Добежала Оля до реки, собрала славный улов,как будто река знала о гостях и позаботилась. Обратно идти было тяжелее, рыба дергалась в корзине в последних муках изрядно мешая идти по рыхлому снегу. Дойдя, практически, до дома, Олю кто то окликнул. Этот мужчина ей был не знаком. Догнав её стал разговаривать с ней, как давний знакомый, что очень сильно напрягло девушку. Остановилась, выслушала недоверчиво, хмуря брови

- А вы, простите, кто такой будете? Что вас так моя судьба волнует? Я вас не знаю и делиться с вами своей жизнью не собираюсь, хотя, смотрю, вы мою жизнь лучше меня сами знаете — развернулась и пошла дальше — Прощайте, любезный — сама идет и украдкой посматривает, кто этот странный мужчина, откуда знает её... Может от родителей... Но гордость и обида, от того, что обсуждают её не знакомые ей люди, не позволяла расспросить кто таков.

Репутация

Всплеснул собеседник руками.

- Да погоди ж ты, егоза этакая, никакого уважения к сединам! И как я за тобой гоняться буду? Что люди скжут? Что совсем сдурел Илья Пахомыч на старости лет, за девками бегает? Да, вот и представился я. Меня тут в деревне любой знает, да и вокруг. Ужель никогда не слышала?

В общем-то имя могло всплывать в разговоре с Матреной - известный скупщик шкур, наверно, самый крупный в Бахте. Кабы не Иван - точно был бы самым крупным. А так кто его знает, кто тайной поделится? Может, отец, Гаврила, имел с ними дела - но мало ли с кем он общался?

- да не прошу я твоей жизнью делиться, красавица, мне своей хватает. Но сердце у меня болит. Ты же хоть и не бахтинская, а все же местная. А Иван Сидорович пригласил кралю заморскую. Ничего она в жизни нашей не понимает. Ничего не ведает. Как наворотит тут делов - да укатит себе в столицу, к танцулькам да балам. А нам тут жить, да расхлебывать кашу, что заварит она. ты согласна со мной, Ольга?

Уже не Гавриловна - что, впрочем, было высоким знаком уважения. Не к каждому мужику обращались по отчеству. Было понятно, что сердится Илья Пахомыч - да оно и понятно. раз убежала от него девица, не поговорила. А все равно говорит ласково да вежливо. Старается, во всяком случае.

Репутация

Остановилась Оля, стоит, брови хмурит.

- Илья Пахомыч значит, здравствуйте. Знать я вас не знаю, но слышала. Извиняюсь за резкость возможную, но как то разговаривать с непредставленным человеком, хоть и с сединами, и сразу с вопросами личными, напугало меня. - внимательно слушала, что хочет человек странный рассказать и с каждым словом его волнение накрывало Олю — Анна Петровна?! Краля?! Каких таких делов?! Не понимаю вас, право, о чем вы?! Вы вообще её знаете?! - хотелось треснуть за оскорбления наглого мужичка, да не осмелилась, решила расспросить о чем речь идет. Не приводилось возможности с местным населением поговорить, что правда думают о Анне. - Стоп, Илья Пахомович! - сказала она резко - Давайте начнем с самого начала.

Репутация

Словно тень, набежала досада на лицо мужчины, но прошла быстро. А может и показалось Ольге-то, мало ли, солнце в глаза слепит. Улыбается опять он опять широко.

- ну хорошо, хорошо, не краля, это я так, по-простому, по-мужицки. Ну вот смотри. Утка сходится с селезнем. Волк с волчицей. Лось с лосихой. И у людей так же. Крестьянин понимает крестьянку, купец купчиху. А Иван Сидорович замахнулся на дворянку. Он-то конечно молодец, да только боюсь я, всем плохо будет. Анна Петровна к жизни нашей непривычна. Как начнет свои порядки наводить - а жизни-то не знает. И всем плохо будет. Но она же не местная. Уедет к себе в Питер - и поминай как знали. И советовать бесполезно, ночная кукушка дневную всегда перекукует.

Он вздохнул.

- А вот как было бы здорово, если бы Иван Сидорович жену себе здесь нашел. Она и людей знает, и природу, и вообще, в делах разбирается. Жаль, у меня все дочки больно старые да замужние, а вот внучки наоборот, ссыкушки мелкие. Хотя бы еще Иван Сидорович подождал пару лет, старшенькая заневестилась бы, тринадцать стукнуло бы, ну да ладно. Но прознал я про вас, Ольга Гавриловна. Умница, красавица, кровь с молоком. И ведь любите вы Ванюшу нашего! Всем сердцем любите! Ай, какая бы пара была! А вместо этого горшки за женой выносите. А Иван на блеск внешний польстился, гордыня обуяла его. А как было бы здорово, если бы Анна Петровна обратно в свой Питер укатила! А вы бы рядом с Иваном Сидоровичем остались. И все хорошо было бы! И Анне Петровне климат бы не вредил. И Иван бы утешился с местной красавицей. И вам бы хорошо было бы. Согласны со мной, Ольга Гавриловна?

Репутация

Анна сияла, как медный грош. Её труды оценили так высоко, что её карандаши посчитали волшебной палочкой. Знал бы её учитель по живописи, какую оценку она получила. Того и гляди, в шаманки запишут.

И она, конечно, обрадовалась, что выдался случай выбраться куда-то. Не на приём к высокопоставленным лицам, а скорее наоборот. Но как же она была счастлива этому приглашению.

- Как не поеду? Конечно поеду! Только как же с холстами быть? На бумаге не так сохранить можно портреты…, - она внимательно наблюдала за действиями Ивана, который ловко придумал положить рисунки между дощечек. – Ах, Иван Сидорович. Ты же можешь рамки сделать, только стекло бы ещё, чтобы закрыть или лак найти. Я нарисую, конечно нарисую. Портреты таких необычных людей. Ведь потом можно будет выставку сделать. Если бы можно было…

Глазки у Аннушки загорелись. Казалось, она прямо сейчас была готова приняться за работу. Ей хотелось посмотреть, как живут остяки. Какие у них женщины, дети, чем занимаются, какие у них дома и обстановка. Это был для неё совершенно другой мир.

Вдруг, она с ужасом посмотрела на Эсе, на других мужчин и пробормотала тихо, будто они могли понять, что она говорит. И до неё дошли слова Ивана, что он хотел бы наладить с их племенем деловые связи.

- Ванечка, а у них точно нет традиции меняться жёнами в дать уважения к партнёру по делам? Ты же не допустил бы, да? Они мехами только за картины будут расплачиваться, за бумажные рисунки?

Анна опустила глаза, боясь глянуть на мужа и начала складывать свои принадлежности, теперь было заметно, как она нервничала, собирая кисти и карандаши. Что на уме у этого дикого народа, было не ясно. Любопытство боролось со страхом и Анна поняла, что её аж подташнивает от переизбытка противоречивых чувств. Она побледнела.

Репутация

Иван поднял палец, словно в голову его пришла замечательная идея. Он посмотрел на АНну влюбленными глазами, с восторгом и обожанием.

- Матрена! А принеси-ка еще и стекло.

Та всплеснула руками.

- Да оно же дорогое, ИВан СИдорович, его сюда только летом привезут, а ну как лопнет...

- ТАщи, кому сказал!

Вздыхая и охая, словно ее заставляли отдать самое дорогое, Матрена принесла лист стекла. Поджав губы, с явным неодобрением, она отдала его ИВану. тот уложил на доску рисунок АНи, потом укрыл сверху стеклом, а щели тщательно обмазал воском. Так, что лист бумаги словно бы ощутился в футляре. Рябушкин отдал его остякам. Те восхищенно стали цокать языками, переговариваясь на своем наречии. Иван обернулся к Анне, широко улыбаясь.

- Зимой, Анна Петровна, обойдемся без красок. Уж больно долго рисовать. Я думаю, для начала карандашных рисунков хватит. А вот потом, летом, можно и красками. Я очень рад, что вы согласились. Эсе тоже рад.

Но потом жена его вздрогнула, словно бы ежик, которого ткнули палочкой. Казалось, она свернулась в клубок и ощетинилась колючками. ИВан досадливо поморщился. Чертов Приходько!

- Христом богом клянусь, крест целовать буду, нет у них такого обычая. Да и не стал бы я тебя на меха менять, золото мое. Даже если бы и был такой обычай. Люба ты мне и никому тебя не хочу отдавать. Успокойся. Подумайте лучше, Анна Петровна, что вы с собой возьмете. Учтите, что домов у них нет, шатры да укрытия. Одежда у меня есть, с женской вам Ольга да Матрена помогут, а вот вещи для рисования - это все на вас. Завтра с утра и выедем.

Репутация

Побледневшее лицо стало наливаться румянцем. Теперь ей стало неловко, что она который раз усомнилась в Иване. Не отдаст он её, любит всё-таки, отчего же так неспокойно ей. Не могла бы она объяснить это даже сама себе.

- Как завтра, как с утра? Вот так вот сразу? – она посмотрела на гостей, улыбнулась и наклонила голову, благодаря за приглашение и кивая в знак согласия. – Тогда я оставлю вас о делах по- мужски говорить, пойду подготовлюсь. Да распоряжусь, чтобы комнату подготовили.

Что-то боязно ей стало. Как это они в шатрах живут, как в такой мороз это возможно. Как они живут, едят, спят, чем занимаются? И как она станет рисовать, чтобы руки не отморозить. Теперь ясно стало, что краски замёрзнут и другого варианта, как брать карандаши, нет.

Она распорядилась, чтобы Матрёна подготовила тёплые перины и одеяла, затопила шибче печку. Чтобы приготовила гостинец остякам. Нехорошо в гости с пустыми руками ехать. Мёда туесок детишкам, да булки с изюмом. Да сама села и настрочила несколько полотенец из остатков ткани, что раскроили Ольге на платье, для хозяйки, что их примет к себе в дом.

Она взяла с собой только карандаши, да бумагу не пожалела. Тёплые вещи ей помогла собрать Матрёна с Ольгой.

Наверняка, это будет беспокойная ночь для Аннушки. Она ворочалась во сне и крепче прижималась к мужу. Как доедут, как их встретят? А вдруг местные остяки, действительно, примут её за шаманку и решат, что они с умыслом приехали. Вдруг она подведёт Ивана и ничего не получится. Да мало ли беспокойств было у молодой жены, которая совершенно не знакома с местными обычаями.

Репутация

Сам разговор Ивана и остяков был долгим и явно задушевным. Матрена трижды ставила самовар, Ольга дважды

бегала в кладовку, ночь уже полностью вступила в свои права, а Иван и остяки все еще сидели за столам,

о чем-то оживленно говорили, хлопали друг друга по плечаv и обнимались. Кроме того, Эсе порой бросал

взгляды на свой портрет, спрятанный под стекло, словно не веря глазам своим. Наконец Матрена постелила

гостям, Иван поднялся в свою комнату. Увидев полотенца, обнял Анну.

- Это ты здорово придумала, спасибо большое.

А после чего лег спать и провалился в глубокий сон.

Утром Иван давал последние наставления Матрене и Ольге, перед дальней дорогой. Остяки уже встали и ушли

на улицу. Наконец, все было собрано и Иван с Анной вышли на мороз.

Остяки были одеты, собраны, и ждали только Рябушкиных.

В отличии от тех саней, на которых Анна приехала в Бахту, санки остяков казались игрушечными. Даже

санки Ивана казались более основательными. Остяцкие же выглядели словно бы ажурными, и даже колыхались

под весом Анны. Ибо были сделаны с помощью шкур, сухожилий и гибких деревянных прутьев. Впрочем, дорогу сюда санки перенесли, значит, перенесут и отсюда. Иван помог Анне устроиться, укутал ее мехами, после чего остяки впряглись в санки - и на удивление бодро стали их тащить, скользя по снегу на странных коротких, подбитых мехом лыжах.

Сам Иван, укутанный в меха, с ружьем за плечами, скользил рядом. Если в деревне ветер словно скрадывался домами и сугробами, то на просторах Енисея он, вроде не сильный, задул мощно, ровно, не обращая внимание на букашек, ползущих на льду.

Зато было очень красиво. Слева вдалеке топорщилась щеточка лесов. Справа виднелись заснеженные отроги. Ярко светило солнце, заставляя искриться все вокруг. Иван даже заставил Анну нацепить кожаную повязку на глаза. Конечно, через щелочки стало хуже видно, но старатель был неумолим.

-ну что вы, Анна Петровна, а ну как снежную слепоту схватите? Не смертельно, но неприятно.

И сани продолжали свой неторопливый бег по замерзшей глади. Наконец, остяки повернули вбок. И остановились среди деревьев.

-привал, Анна Петровна, чай плачем да поедим. Лучше встать, походить.

И уже дымился скупой не жаркий костёр. Иван был раскрасневшийся, но не запыхавшийся.

Репутация

Корзина с налимом чуть не выпала из рук, слова Илья Пахомовича словно гром среди ясного дня. Не ждала Оля такого разговора, жила себе рядом и не задумывалась, кто , право, знает какова на самом деле Анна, может и правда притворяется агнецем божьим, а потом и нож в спину воткнет, не поморщится. Сглотнула камень стоящий в горле, что за жизнь пошла, ни дня без новостей.

- Я вам так скажу, Илья Пахомович, на мысли разные натолкнули меня слова ваши. Сказать вам, что вы из ума выжили не могу, но и сказать, что согласна с вами не могу. Ведь и правда не знает ни кто Анну Петровну настоящую, может и притворщик с неё ладный. Странно, конечно же, что вот так легко все бросила и приехала не весть куда. - защемило в груди Оли, сомнения зародились, авось и не глупость мужик говорит. - Но что делать с вашим предположением ни как не пойму. Ивану так просто не выскажешь, влюбился он в неё по уши, очаровала его Анна. - опустила голову, темнеет в глазах. А если все ложь.. - И меня она очаровала. Приехала с одной целью, а теперь и мысли не возникает... И так просто простила меня, приняла... - корзина! Налим! Остяки! Ведь ждут её! - Илья Похомович, мне бежать надобно, ждут меня. Как найти вас могу, поговорить после раздумий можно, в тупик вы меня поставили совсем.

Репутация

Поцокал Илья Пахомович языком.

- Ну вот видишь, Оленька! Да неужто Иван, будь он в здравом уме, променял бы такую красавицу как ты, на девицу заморскую, диву столичную? Это ты правильно заметила. Давай так, дело такое, я тебя не тороплю. Узнаешь что интересное, расскажешь, пацаны будут крутиться, меня тут каждая собака знает. Скажи, мол, хочешь поговорить. Я тебя встречу. И это, только не говори никому про наш разговор. Мне то ничего не будет, а ну как на тебя осерчает женушка ИВанова? куда тебе податься? Куда пойти? Так что просто смотри, да мне рассказывай. И будет тебе счастье, такое большое что даже не поверишь...

И словно не было его тут - нырнул куда-то за забор, да и пропал из виду...