Там за туманами...

Репутация

Анна завидовала крепкому сну мужа, самой же не удалось толком заснуть, волновалась и переживала. Утром суетилась вместе со всеми. Матрёне и Ольге наказала не скучать, сходить на горку и отдохнуть без них. Дела подождут, они заслужили маленький отпуск.

Сани, да и всё их передвижение по снеговому полю Енисея, поразили Аннушку. Ни лошадей, ни ездовых собак. Остяки сами тянули сани, в которых устроили её, как полагается, окутав, как младенца с ног до головы. Одни глаза выглядывали из мехов. Она было засопротивлялась, сказала, что тоже пешком пойдёт, но вовремя одумалась, поняв, что не осилит такую сложную ходьбу на лыжах, да в длинном платье и шубе.

А вокруг Сибирь показывала свою мощь и просторы, охраняемые сторожами-елями, такими огромными, что закрывали порой небо. Никогда она не представляла, что деревья могут быть такими высокими. Белоснежный первозданный снег резал глаза и ничего не было видно, кроме яркого белого света. Казалось, красота лишена прелести, но настолько она была сильнее человека, что пугала и заставляла подчиняться.

Устав, наконец, глядеть в щелочки сквозь повязку, что заставили её одеть, Аннушка задремала. Сказалась бессонная ночь, да тепло накопившееся в телогрейных мехах. Она даже не сразу определила, что сани остановилась, только голос Ивана заставил пробудиться. Запахло дымом, Анна сняла повязку, высунула нос из мехов, посмотреть, что происходит.

- Привал? А я, кажется, бессовестно уснула, - не хотелось открывать тёплые покрывала, чтобы сохранить тепло, но пришлось. – Иван Сидорович, Эсе, как вы? Не замёрзли?

То, что устали ясно и так. Она выбралась из саней. – Там тепло пока после меня, можно погреться, присесть, отдохнуть покуда. А я разомнусь. – она глянула на лыжи, вот бы попробовать. Но не осмелилась попросить. Подошла к костру и стала наблюдать за умелыми и привычными к таким стоянкам остякам. Она пыталась всё запомнить, чтобы потом описать это в своём дневнике, а может и нарисовать.

Репутация

Вообще Иван не выглядел замерзшим. Он улыбался, его бороду покрывал иней, но движения были ладными, аккуратными и точными. Кто-то из остяков рубил лед, кто-то, ссутулившись над костром грел руки. Эсе ломал ветки и кидал их в костер. Закончив, озабоченно посмотрел вверх, на солнце, и что-то сказал Ивану. Тот нахмурился и задал вопрос остяку. Тот помотал головой и кивнул рукой на санки. Оба нахмурились.

- Анна Петровна, что же вы так, давайте к костру скорее. Тут хоть ветра нет, затишок. Сейчас чаек будет.

Остяк протянул Анне кусок замерзшей рыбы. Иван аккуратно взял ее.

- Сейчас, Анна Петровна, струганины приготовлю.

Пристроившись у пенька, он вытащил ножик и ловко стал строгать кусок рыбы, словно точил карандаш. Нырнув в мешок, он вытащил деревянный туесок, раскрыл его. Внутри была смесь соли и перца. Эсе улыбнулся и сказал:

- Рыба ... хороший и так... укусно!

Показывая пример, Иван подхватил шепотку стружки, окунул в туесок, а потом отправил в рот.

- Угощайтесь, Анна Петровна. Вот сюда, в маканину окунайте, чтобы вкус был лучше. Остяки не понимают этого, а мне так вкуснее.

Жуя, он спросил девушку.

- Анна Петровна, а вы лыжи как, видали? Ходить на них умеете? Просто мы время немного не рассчитали, и Эсе боится не добраться до стойбища за день. Тем более, что сейчас мы ушли с реки и будем пару часов идти по лесу. Там на санках неудобно будет.

Он не стал пояснять, что ночевка в лесу на морозе довольно грустное занятие, а волки и росомахи делают его еще и опасным. Он уже проклял себя за то, что согласился на предложение Эсе. Но показывать свои опасения жене не стал. да и ничего страшного пока не случилось. Просто Анна была чем-то неизвестным в знакомой ситуации, потому Иван волновался. Но тщательно скрывал свое волнение.

Репутация

Анна грелась у костра и поражалась выносливости мужчин. Она всё это время ехала, даже поспала, а они ведь шли, да ещё тащили вещи. И теперь были бодры и ловко справлялись со стоянкой. Костерок среди снегов выглядел фантастически, как маячок, указывающий, что здесь теплится жизнь среди безмолвных просторов, треск веток соперничал с воем ветра и побеждал его.

- А рыбу на костре готовить не будем? – она с подозрением посмотрела на рыбную стружку, ловко выскакивающую из-под ножа Ивана. – Я сырую рыбу есть не буду!

Она наблюдала, как остяки уминают замёрзшие куски рыбы и нахваливают. Как Иван хрустел ломиками, приправленными маканиной. Аппетитно ели, что ни говори.

Она взяла один кусочек и лизнула. Ледышка с привкусом рыбы. Откусила кусочек, он растаял во рту и рыбный запах распространился сильнее, вызывая странную тошноту. Анна отвернулась и выплюнула.

- Вань, не вкусно, - шепнула она. И стала пить чай, мотая головой остякам, показывая, что не голодна. В животе заурчало.

- На лыжах? Нет, не каталась. На конька, да, а на лыжи не приходилось. Да и странные они у вас. Никогда такие не видела.

Она, вдруг, представила, как будет идти по снегам в них. Долго и через лес. А ну, как подведёт и отстанет. Непривычна она к таким сложностям, вдруг и пару шагов не осилит. Мужчины вот как быстро скользили по белой глади. Где взять силы? «Надо поесть» - мелькнуло в голове. Если упадёт в обморок в лесу, то замёрзнет и подведёт всех, придётся её тащить.

Она опять потянулась к рыбе. Сильно макнула в соль с перцем, чтобы перебить вкус сырой рыбы и засунула в рот. Жевать долго не стала, быстро запила чаем, заставив себя проглотить. Слёзы навернулись на глаза. Но она повторила процедуру. Во рту жгло от перца, в груди от обиды за свою немощность. Захотела приключений – получай, нечего жаловаться. Она взяла веточку и нанизала следующий кусочек и стала держать над костром.

- Перец горький, - тихо оправдала она свои слёзы, вытирая глаза. – А если не смогу я пойти на лыжах, что будет, Иванечка? Подведу я всех. Вдруг не доберёмся за день?

Следующий кусочек, уже слегка приправленный и обжаренный она ела с удовольствием. Утолив голод, она попросила Ивана дать ей попробовать встать на лыжи, пока мужчины отдыхают.

Нацепив лыжи, она попробовала сделать шаг. Ойкнув, чуть не запуталась в длинной шубе, да юбках. Припоминая, как шли остяки, она стала так же двигать ногами. Как же она пожалела, что не одела мужской костюм. Ей сейчас было всё равно, как она выглядит и завидовала мужчинам, которые были в штанах и могли делать широкий шаг. У неё же получались мелкие и неуклюжие шажочки, отчего скорость казалась черепашьей.

Она с ужасом посмотрела на Ивана.

- Мне надо что-то сделать с юбками, я так не смогу идти быстро…

Репутация

Удивился Иван.

- На костре? Можно конечно, просто так она вкуснее, а на костре пока она разогреется, пока прожарится. Извини, я не подумал немного, хотя... Есть еще пеммикан.

Он достал из сумки кусок, скорее шарик белого цвета, усыпанный крупной солью и крошками

- Вы уж простите меня, Анна Петровна, не подумал я о том, что вам может не по вкусу прийтись еда лесная. ВЫ так хорошо себя показали. А это просто сало, смешанное с сухарной крошкой и посыпанное солью. Может, это вам больше понравится?

Говоря это, РЯбушкин настрогал несколько кусочков промерзшего пеммикана. К ним подошел Эсе, жуя рыбу. Показав рукой на сало, улыбнулся и сказал

- РУсский еда... не такой вкусный. Моя угощать женщину-шамана.

После чего достал странный брусок - промерзший как и все вокруг. Было понятно, что внутри смешались ягоды, мясо, и все это было словно бы пропитано жиром. Остяк отрезал тонкий ломтик, положил его в рот, демонстративно поцокал языком, показывая, как ему вкусно. Потом отрезал и протянул кусочек Анне.

ПОтом Иван помог надеть лыжи, затянув ремни на валенках. Да, Анна держалась на них не так уверенно, как стояла за мольбертом, но она явно старалась. Он сказал бодро, хотя и немного наигранно:

- Ну, Анна Петровна, лиха беда начало. Немного наклоняйтесь вперед. Палки ставьте немного под наклоном, и не очень далеко. Если слишком близко поставите - провалитесь вперед. СЛишком далеко - отъедете назад. Остяки ходят без них, но вам пока надо поучиться.

Движение, однако, получилось скомканным. И ИВан нахмурился. Он думал, что будет простой выход на 3-4 дня, но уже по дороге возникли проблемы. Причем - по его вине! Не подумал о еде, не рассчитали время.

- Юбки, юбки.. А если...

Он наклонился к Анне.

- .. а если мы разрежем нижние юбкит между ...к хм... ног? И обмотаем вокруг, чтобы не замерзли? А верхнюю можно и оставить, она вроде бы достаточно широкая? Как вы думаете, так можно будет сделать? ИЛи это не подойдет?

А чтобы успокоить жену, махнул рукой беззаботно.

- Да не берите в голову, Анна Петровна. Не доберемся за день, дойдем за два. У нас есть ружье, костер будет, переноучем и так, если что. не впервой. Не волнуйтесь вы так.

Репутация

Новые предложенные «деликатесы» Анна, превозмогая тошноту, проглотила и поблагодарила, отказавшись от добавки.

- Я наелась уже, спасибо вам, а тонкие ломтики быстро прожариваются, попробуйте, это тоже вкусно.

Анна старалась изо всех сил двигаться на лыжах так, чтобы это получалось ловко и быстро. Она кусала губы от обиды за свою неловкость. Предложение с юбками сначала повергло её в смятение. Как же она заявится в разрезанных юбках в гости. Что о ней подумают, как это будет неприлично выглядеть. Да она умрёт от стыда. Но идти надо. А то можно и не дожить до того момента, когда надо будет стыдиться. Она тоже наклонилась ближе к Ивану и прошептала.

- Как это разрезать между ног? Я не справлюсь, тут холодно снимать шубу, а так я не дотянусь. И потом, здесь же мужчины, - она хохотнула, прикрыв рот варежкой. – Вот забавно будет, когда ты с ножом полезешь мне под юбки. Но, наверное, это придётся сделать. Боюсь не смогу по-другому шагать. А потом я всё сошью заново, даже лучше.

Она улыбнулась и чмокнула Ивана в губы, пока он так рядом шепчется с ней, а остяки заняты едой.

- А вот укрою тебя юбками, чтобы грел меня, целовал, обнимал, покуда не выпущу.

Она позволила разрезать длинные юбки и обмотав ноги, заправить их в валенки. После она снова встала на лыжи, сделала шаг, другой, широко, да палками помогая, как Ваня учил.

- Ничего, теперь доберёмся вовремя. Это ведь совсем другое дело. Даже удобно, да это хорошая придумка, они здорово скользят. Главное понять ритм и синхронность движений рук и ног. Ух, да это легче, чем на коньках, - она не могла не заметить озабоченность мужа и старалась придать бодрость своему голосу. Хотя совсем не знала на долго ли хватит у неё сил. Мужчины привычные и крепкие и готовы к долгому продолжительному заходу, в отличие от неё. От напряженного движения ей даже стало жарко. Понятно теперь почему мужчины не замерзли.

Репутация

Взялся за гуж, не говори, что не дюж. ИВан вспомнил ночь с АНной и смутился. Лезть под юбку в присутствии остяков казалось ему неверным. Но.. Черт побери, это была его жена, и они не делали ничего предосудительного! Тем более, учитывая довольно свободные нравы остяков... нет нет, своих жен они не предлагали дорогим гостям, но честь до свадьбы не блюли. К тому же спали они все вместе, так теплее. В общем, ничего особенного с их точки зрения Иван не делал. ПОтому он смело нырнул под юбку, стараясь не смотреть вверх, туда где ножки сходились к животику. ЭСе сказал что-то, отчего все прочие захохотали. но Иван переводить это не стал.. Правда, ой не удержался он от шалости мелкой, поцеловал ножку Анину, щекоча ее своей бородой.

Сделать подобие штанов получилось на удивление легко, а уж когда Анечка стала скользить на лыжах если и не как заправский остяк, то во всяком случае лучше, чем Иван в свой первый раз, Рябушкин успокоился. Все будет хорошо.

Пообедав, они двинулись дальше. Почти сразу стало понятно, чем отличается дорога по льду Енисея от той, по которой они шли. Речка была мелкая и вся бугрилась непонятными неровностями. Иван сказал коротко:

- Летом тут пороги и перекаты, а сейчас все замерзло и засыпало снегом.

Санки легко прыгали с камня на камень, но потому, что были пустые. БЫло очвидно, что Анна идет на лыжах явно медленнее остяков, но вместе с тем явно быстрее, чем ее бы тащили на санях. Иногда они вообще уходили в лес, и там идти было еще сложнее - ветки, деревья, бурелом преграждали дорогу. Тяжелее всего приходилось тем, кто шел первым, как сказал Иван - тропил тропу. В лесу снег был довольно мягок, лыжи проваливались, и все часто менялись, то выходя вперед, то отходя назад. Анна, разумеется, не тропила. Глядя на ее старания, Эсе улыбнулся и сказал:

- Хорошо идешь, однако! Моя дочка обгонишь, однако. А она большая уже, ей вот сколько зим

И он показал растопыренную пятерню.

постепенно становилось холоднее и темнее. СОлнце, и без того тусклое, садилось, скорее падало, и на лес опускалась ночь. Сначала серые сумерки ограничили видимость сотней саженей, потом полусотней. Потом стало почти темно, но все бодро шли вперед - видимо было недалеко.

Внезапно раздался громкий треск, рык, и что-то рухнуло на последнего остяка, который шел сразу за Анной. Обернувшись, РЯбушкин сдернул ружье с плеча

- Падай, Аня, падай!!!

И вскинул его, целясь, казалось, ей прямо в лоб.

Репутация

Махнула молча головой Илье Пахомовичу и, насколько было возможным, быстро побежала в дом. Дорога домой ей показалась длинной и тяжелой. С другой стороны стала видеться Оле картина доброты Ани. У двери притормозила на минуту, отдышалась, решила все мысли оставить на потом, хорошо подумать надо. Странно это все, неожиданно. Шумно вошла в дом, скинула одежду и на кухне скрылась. В доме были люди, которым не было до неё дела. Тихо извинилась перед Иваном Сидоровичем за задержку и пошла Матрене помогать. С кухни было видно и слышно все , что происходило в гостиной. Видение Оли сильно изменилось после разговора. Вот не ведьма ли она точно, даже остяков очаровала не прилагая усилий. Не опасаясь и так легко, без спроса принесла свои принадлежности для рисования и (самое для Ольги было удивление!) дотронулась до руки чужого человека, не получив отказ или порицание.

-Точно ведьма! - мелькало в голове у Ольги — и почему Матрена, мудрая женщина, повидавшая виды, не замечает ничего. Почему? - Оля стала чаще смотреть за реакцией Матрены, Ивана реакция была уже понятна, очарован по самые уши, а та такими же глазами, полными очарования смотрела на неё. - Вот ведь как попали мы все...

Ночь, перед уездом Рябушкиных, была трудной. Ни как не могла уснуть, ворочалась битый час, как только удавалось уснуть, страшные образы и картины лезли в сон, от которых мокрый пот и взвизгивания пробуждали Олю. Когда усталость от бессонницы и мыслей стали брать верх, запели первые петухи.

Вставать надо,привела себя в порядок, на сколько было это возможно и пошла собирать и провожать гостей вместе с Рябушкиными. И вот опять! Не просто уехала Анна, заботливо наказывала отдохнуть, да не скучать. - Да что ж это такое! От куда в ней это. - но сил не было думать и решать навалившуюся проблему не было. Проводили, прибрались и Ольга ушла спать. На свежую голову надо подумать.

Репутация

Анна чувствовала себя настоящим первопроходцем, отважным путешественником и героем приключенческой книги. Казалось, что лес спит столетним сном и они первые тревожат его. Высоченные деревья были полностью покрыты снегом и казались вылепленными из него, сквозь ветки иногда пробивалось солнце, но всё реже и реже. Но сквозь ветки ещё можно было видеть удивительно синее небо. Вся земля была белой, а очертания этого белоснежного толстого покрова выдавали то упавшее бревно, то кочку, то камни, то небольшие кустики. Преодолевая снежные пороги усыпанной и замёрзшей реки, ей казалось, они совершает восхождение на Эверест, не меньше! Приободрение аборигенов только подстёгивало её рвение. Она очень старалась не отставать и идти вровень со всеми, хотя, осознавала, что, скорее, все стараются подладиться под неё. Она смотрела в спину Ивану, шедшему впереди и мысли о том, что он будет ей гордиться грело душу.

И чем ниже опускалось солнце, тем сильнее менялся лес. На снегу стали появляться косые тени, от их множества деревьев и казалось, что их окружают чудовища.

И как же тихо было в лесу, только скрип их лыж и полозьев о снег и громкое дыхание шагающих. Старались не говорить, чтобы экономить силы и не сбиться с ритма. А с приходом темноты, тишина стала восприниматься, как зловещее предзнаменование. Поэтому внезапный шум оказался слишком резким и громким и заставил оцепенеть от ужаса. Анна не успела понять, что это могло бы быть, как увидела нацеленное на неё ружьё.

«Падать? Куда падать? Зачем падать? Он хочет убить того, кто сзади? Там же один из остяков!». От всех этих мыслей холодок прошёл по телу и страх подкосил ноги. Она упала. Не по приказу, а от страха перед неожиданностью и перед сосредоточенным и беспокойным взглядом Рябушкина.

Она упала на живот и зачем-то прикрыла голову. Холодный снег обжёг лицо она открыла рот и лизнула, потом щедро взяла в рот снег и подержала во рту, пока не растаял. Это отвлекло её и дало время пройти сковывающей волне испуга. Она потихоньку подняла голову и развернулась, чтобы посмотреть, что происходит.

Репутация

Время словно замедлило свой бег. Весь мир застыл - и только Анна медленно падала в сугроб, словно бы нехотя, не веря и не желая смириться с неизбежным. Но когда снег принял ее в свои холодные мокрые объятия, время вновь понеслось вскачь. Что-то темное рычало на теле остяка, тот молчал, что-то орал Эсе, а Иван поймал на мушку зверя - и нажал курок. Грянул выстрел, едкий пороховой дым пополз по поляне, рычание сменилось скулежом. Рябушкин отшвырнул ружье в снег и выхватил нож, слева и справа от него Эсе и другой остяк прыгали, выставив копья. К сожалению, пока было не до Анны, и лыжа старателя проехалась по ее руке.

Но... все было уже ненужным. Скулеж как-то сразу резко затих, зверюга, шатаясь, сделала пару шагов и рухнула в снег, пятная его кровью, почти черной в призрачном свете луны. Впрочем, в тело поверженного противника еще ткнулась пара копий, остяки склонились надж своим соплеменником, а Иван обернулся к жене.

- Все ли в порядке, Анна Петровна, не попала в вас росомаха-то, не ранила ли, вы уж простите, что я так прямо, но счет на мгновения шел, ох, вставайте, отряхиваемся, отряхиваемся

Он помог ей встать, тут же обнял крепко и стал целовать мелкими частыми поцелуями, словно прогоняя беду с ее лица.

Подошел Эсе

- Однако, быстро

И что-то сказал Ивану. Впрочем, на ногах были все - а значит погибших не было.

- повезло парню - росомаха располосовала воротник, но не успела перекусить яремную вену. а так бы не спасли.

Пока Эсе осматривал пострадавшего, а Иван - Анну, прочие занялись зверем, свежуя его.

----------------------------------------------------------

В церкви было не так, чтобы людно - видимо, даже зимой находились дела. Мужчины кучковались отдельно. Старые смотрели на Ольгу с неодобрением, мужики - с равнодушием, парни - с интересом, пихая друг друга локтями и перешептываясь. Женщины тоже делились на три группы по возрасту, впрочем, было несколько семей, где вокруг пожилых кучковались разновозрастные женщины - и девицы на выданье, и совсем соплюшки, и забито выглядящие мужние жены. Явно робевшие перед матерью семейства.

Репутация

Грохот выстрела был невероятно оглушающим. В ушах Анны зазвенело и остальное было, как в замедленном глухом пространстве. Дёрнулся зверь, разделив тёмное пятно на двое. Это остяк и россомаха разделились. Снег стал окрашиваться багрянцем, Анна подскочиламна ноги, будто боясь, что красный снег доберётся до неё. Или это Иван подхватил её и поставил на ноги.Он что-то ей говорил, а она не могла расслышать. Частые поцелуи с каждой секундочкой пробуждали к реальности, слух возвращался. Наконец, поняв, что произошло, она запоздало вскинула руки, обняв мужа.

- Что это? Кто это? Медведь? Он нас хотел съесть?

Теперь лес вокруг стал враждебным. Она глянула в сторону кровавой сцены и тут же уткнулась Ивану в бороду, зрелище было ужасным. Вид крови вновь вызвал волну головокружения и тошноты. Что-то слишком часто тошнит её последнее время.

- Зачем они его...режут? Пошлите скорее отсюда!

Репутация

Ночная бессонница дала о себе знать, сон утренний получился крепким да сладким, пусть и не долгим. Проснулась, полежала нежась в теплой перине. Проблемы растворились в приятной неге и Ольга даже позабыла обо всем, что было. Потянулась сладко, привела себя в порядок и когда подошла к двери своей, как молоточком в висок мысли вернулись в голову. Потрясла головой, как бы желая сбросить их, но они будто опоясывали голову стальным ободом.

- Господи! Помоги мне решить эту напасть... - подошла к скромно стоящему образу в кутном углу. Иконка, которую она, бережно укутав в платок, принесла собой из дому, стояла одиноко, подсвечиваясь лампадкой. Встав на колени начала молиться — Благодетель, святый ангеле, хранитель мой вовеки вечные, покуда жив есть буду. К тебе взывает подопечный твой, услышь меня и низойди до меня. Помоги найти решение верное, не очернить душу чистую, душу порочную на чистую воду вывести. Дай мне сил помочь людям верным и честным ... — долго еще сидела так Оля в молитве.

Закончив, встала, перекрестилась, поклонилась. Молча, не говоря ничего, ни вслух ни у себя в голове, стала собираться в церковь. Давно она туда не ходила, как в Бахту приехала, только на свадьбе то в церкви и была.

- Матрен, я в церковь иду, давно не бывала там. Пойдешь со мной?

Репутация

Закончив целовать Анну, ИВан торопливо перезаряжал ружье, вертя головой по сторонам.

- Тут может быть и самка, иногда они парами охотятся. Это не медведь, Анечка, те зимой спят в берлогах. Это более опасный зверь - росомаха. Остяки верят, что в ее облике на землю приходит злой дух. Она очень живуча, умеет лазить по деревьям и крайне злопамятна.

Наконец, патрон улегся на свое место, и ИВан невольно расслабился. Оглядевшись, он сказал Анне.

- Да, конечно, давай отойдем чуть дальше. А ЭСе хочет взять шкуру с росомахи. У нее, кстати, не образуется иней от дыхания.

Внезапно кусты впереди затрещали, Иван вскинул ружье, закрывая собой Анну, но на поляну вывались люди в шкурах, с копьями, словно братья-близнецы остяков. ВИдимо, стойбище было не очень далеко.

- Все хорошо, Анечка, мы почти пришли.

ИВан что-то сказал охотникам и повел Анну по их следам. Идти было не очень далеко. На берегу речуи, под пологом деревьев разместилось несколько странных построек из шкур и веток. Над некоторыми поднимался дым. было несколько шестов, подняты вверх, на которых висела рыба. ИВан показал на них рукой

- ВИдать, росомаха учуяла, но не смогла подобраться. ПОвезло нам, Анна Петровна, что вы шли не сзади.

Тем временем подошел Эсе, держа в руках окровавленную шкуру.

- пора в чум, однако.

И он нырнул под полог самого большого шалаша, призывно махнув рукой.

---------------------------------

Матрена махнула рукой беспечно.

- Ой, Оленька, опять батюшка грозить геенной огненной будет. ЛУчше я чаю попью..

И она осталась дома.

Репутация

Как ни отворачивалась Анна от места происшествия, а всё равно перед глазами стоял этот дикий зверь. Успела его оглядеть только мельком, поэтому воображение дорисовывало его, как угодно испуганному сознанию. Настоящим лохматым чудовищем представлялась эта росомаха. А когда Иван перезаряжал ружьё, стало ясно, что опасность ещё не миновала и в любой момент всё может повториться.

- Последней? Я никогда не пойду последней, никогда не буду отставать, рядом идти буду! – она вцепилась в рукав мужа, когда затрещали ветки и с ужасом посмотрела на виновников этого шума.

- Люди, - выдохнула она. Пришли им навстречу, теперь не так страшно, их стало больше и зверь стал не таким опасным. Справятся гурьбой, главное, держаться рядом. Больше Анна не отставала ни на шажок, даже, если чувствовала сильную усталость, через силу делала шаг шире и чаще. И когда выбрались к берегу реки, она совсем выбилась из сил.

Увидев странные пирамиды, которые дымились, как зажжённые фитили огромных конусных свеч, она остановилась в некотором замешательстве. Таких огромных и странных палаток она никогда не видела. Ей не терпелось отдохнуть, присесть или даже прилечь и выпить чаю.

- У нас остановка? В этом чуме нам можно отдохнуть, Иванушка? Смотри, Эсе окровавленную шкуру туда занёс, может там выделывают звериные шкуры и готовят? Видишь, там дым идёт! – она посмотрела на макушку чума, куда приглашал остяк.

Анна сняла варежки, чтобы отвязать лыжи. С каким бы удовольствием она сняла бы и валенки и всю тяжелую одежду и прижавшись к мужу уснула бы в тепле.

Репутация

Иван улыбнулся, погладил Анну по плечу.

- У нас тут стоянка. Мы пришли в стойбище остяков. Это их дом. Они кочуют, и потому у них такие легкие жилища. Но ты не переживай, в них тепло.

Он помолчал немного и добавил не очень уверенно.

- Ну вот насчет уюта не скажу. Может быть покажется немного странно с непривычки...

Иван помог снять Анне лыжи. Рядом с шатрами снег был утоптан, вокруг крутились лайки, обнюхивая гостей и рыча на них не со злобы, а скорее для порядка. Людей почти не было - только пара человек целеустремленно шли в сторону, откуда явились Анна и Иван. Старатель прислонил лыжи к дереву - и приглашающе откинул полог.

- Входите, Анна Петровна.

Внутри было темно и не очень приятно по запаху. В самом центре чума дымился очаг, и багровые блики плясали на шкурах, из которых были сделаны стены. Поперек чума были протянут жерди и на них висели мясо и рыба разной степени копчения. Вокруг очага была вытоптана земля, а по периметру шатра шли невысокие нары, застланные шкурами оленей. НА них, укрывшись, лежали остяки разного возраста - от совсем детей до уже взрослых. Они с интересом смотрели на ИВана и Анну. Сам Эсе поклонившись, что-то говорил седому как лунь остяку с высохшим морщинистым лицом. тот сидел возле очага и курил трубку. Увидев вошедших, он встал, обнялся с Иваном и протянул руку, указывая на свое место. НА Анну он посмотрел с удивлением и легким недоверием. Но от объятий воздержался. Было похоже, что он просто не знал как себя вести с женой чужого ему народа. Иван дернул Анну за руку и прошептал ей на ухо.

- Мы сядем вот там, на место вождя, оно называется малУ. И это, отказываться от угощения - плохой признак. Я скажу, что ты издалека и не привыкла к нашей еде, но хотя бы пару кусочков постарайся съесть.

Невысокая коренастая женщина тут же поставила на очаг котелок и стала нарезать мясо. Иван что-то сказал остякам. Старик неожиданно широко улыбнулся и сказал

- Гости... моя рад, однако. Эсе говорит, твой жена шаман? Завтра показать настоящий шаман!

Между тем Эсе достал и развернул подаренный рисунок. Вождь удивленно поднял брови и чуть не выронил доску.

- Однако! Наш шаман так не уметь. ТВоя учить его?

Репутация

Отказ Матрены идти вместе в церковь очень обрадовал Ольгу, не хотелось ей свое настроение передавать, не разобравшись с, как снег на голову упавшей, возможной проблемой. Да и в церкви хотелось получить уединения и успокоения. Закутавшись в шаль медленно пошла в направлении церкви. Там она , совсем не подумала об этом, встретила довольно много народа, который с любопытством, пренебрежением, а кто нейтрально наблюдал за ней. Тихо прошла в угол, в котром она совсем недавно ютилась на свадьбе Рябушкиных, осторожно оглядывая всех прихожан, пытаясь уловить настроение каждого. Ильи Пахомовича не наблюдалось среди присутствующих и очень даже хорошо, хотелось убедиться, что это не мнение одного сумасшедшего старичка.

Репутация

Дом. Анна подозревала, что они приедут в необычное жильё, к людям, ведущим совершенно другой образ жизни. Но жить в шалашах в суровой Сибири – это она не могла понять. Пока Иван помогал ей отстёгивать лыжи, она шептала ему, боясь, что её услышат:

- Отчего же они не построят себе нормальный дом? Вокруг столько леса, бери сколько хочешь, строй любые хоромы. Куда они кочуют, зачем? Неужто так лучше? – в голове всплывало множество разных бытовых вещей, осуществление которых она не могла себе представить в таких условиях.

Зайдя в чум, она пошатнулась. Запах заставил её затаить дыхание. Она удержалась, чтобы не закрыть ладонью нос, такую нетактичность выказать она не посмела, но глаза прикрыла. Постояв несколько секунд и хоть как-то привыкнув к темноте и запаху, она оглянулась.

- Здесь дети! – она невольно выкрикнула. – А как же они…

Она вовремя себя остановила. Надо заставить себя принимать чужую культуру, как она есть. Дальше она только молча кивала на наставления мужа.

- Да, да, конечно, я попробую всё. Да, сядем, где положено. Поприветствуй хозяина от меня. И хозяйку. Скажи, что мы не с пустыми руками. Там мёд и ягоды и полотенца…

Она говорила не совсем уверенно, не так она представляла встречу и дом, и всё-всё. На колоритного остяка, курившего трубку, она смотрела с содроганием. Наверняка, шаман, - думала она.

Дальнейший разговор развеял её домыслы. Наверное, это просто глава семейства, самый старый и важный тут. Она представила, как будет его рисовать. Света в чуме было немного, а рисовать на морозе невозможно. Анна с трудом представила, как она будет это делать.

- Я научу. Я буду вас рисовать, - она обращалась к старику, который худо-бедно, но говорил на русском языке. - А все могут смотреть, как я это делаю. Вот и вся премудрость. А я не шаманка. Иван Сидорович, зачем же они меня так, скажите им. Рисовать все умеют, даже дети рисуют, просто нужные инструменты необходимо

Репутация

К Ольге никто не подходил. Оглядывали с головы до ног, парни с плохо скрываемым интересом, девушки с ревностью, женщины с презрением. Но не говорили ничего. И стоило ей оказаться рядом, как разговоры умолкали. Кто-то отводил глаза, а кто-то напротив, смотрел с превосходством. Словно бы Ольга совершила нечто предосудительное и от этого пала в глазах бахтинцев. Правда...

- Ольга!? Что ты тут делаешь?

Говоривший, мужик лет 35, но уже седой и заросший почти по самые глаза, был смутно знаком Ольге.

- Это я, Егор Кузьмич, отец твой мне домик помогал строить, я у вас ночевал как-то. А ты выросла, похорошела. Что ты тут делаешь? Неужто Заболотнев в Бахту тебя привез?

Тут он замолчал, с подозрением глядя на Ольгу.

- А ну погоди ка! Мне моя баба все уши прожужжала, что у Рябушкина и жена, и любовница обитает, и что ему, шельмецу, надо урезать что-то под самый корень, чтобы не блудил. Так вот, любовница, судя по описанию, вылитая ты! Мне казалось что ты на свадьбе была у него? но я был пьян немного, всех не помню. И что ты вообще тут делаешь? Как Гаврила, батюшка твой?

Он внимательно присмотрелся к Ольге.

- О, красавица, так ты еще и не замужем. А ну говори скорее, что да как?

------------------------------------------------------

Усевшись на почетном месте, Иван взял в руки кусок вяленого мяса и стал его жевать. Улыбаясь вождю, он вполголоса говорил Анне.

- Остяки кочуют за стадами оленей. Потому и живут в таких вот чумах. Олени дают им все - еду одежду и жилье. А стадам, особенно зимой, нужно много пастбищ. Именно поэтому они не строят дома. Поверь, тут довольно тепло, хотя с непривычки может показаться не очень удобно.

Тем временем женщина высыпала в котелок сероватую пыль, из одного бурдюка вылила пожелтевшее молоко, а из другого - кровь. Перемешав смесь она с поклоном протянула емкость Ивану.

- Нет, Анна Петровна, хозяйку я приветствовать пока не буду. Женщины тут в подчиненном положении, с ними не ведут дел и даже особо не говорят. Для вас сделали исключение, потому что вы со мной - и вас считают шаманом. Иначе быть вам там..

Он кивнул головой в угол, куда вождь только что швырнул обглоданную кость, и где за нее, похоже, сцепилась пара женщин. Вождь рассматривал полотенца, одобрительно кивая головой. Все те же серая незаметная раскосая женщина достала мед и ягоды. Иван рассматривал поднесенное блюдо

- Ох, уважили нас, но я это с трудом ем, а как вам предложить, не знаю. Это глина, кою каолином зовут. Ее смешивают с молоком и кровью и дают почетным гостям.

Молоко с кровью выглядело мерзко и пахло не лучше. Иван сделал глоток и нарочито отрыгнул в сторону.

- Простите ради бога, надо показать, что едой мы довольны.

Вождь что-то сказал. Иван кивнул головой.

- Если мы поели, нам предлагают лечь поспать, а завтра с утра начать обряд рисования.

Репутация

Анна слушала объяснения мужа и оглядывала окружение. Любопытные взгляды, особенно детишек, скоро перестали её смущать.

- А ведь и правда, как же здесь тепло. Даже не верится, что это не дом, а просто огромный шалаш. Но мне всё-равно не понятно, как можно здесь жить долго.

Увидев, как обращаются остяки с женщинами, она не смогла сдержать возмущённого взгляда. Нахмурив брови, она смотрела на вождя, говоря ему напрямую. Поймёт или нет, это его проблемы, но промолчить Анна не смогла.

- Спасибо за угощение, - она пригубила поднесённую чашу к губам, сделав вид, что отпила. - Очень плохо, что в ваши обычаи не входит уважение к матерям ваших детей. К женщинам, которые готовят вам и ухаживают за вами. Я тоже женщина. Люблю и уважаю своего мужчину и надеюсь на взаимные чувства. В этом есть счастье, оно придаёт сил в любых условиях, даже в самых тяжелых и отчаянных. А силы вашим женщинам нужны недюжие...

Несмотря на то, что она была очень голодна, кусок не лез в горло и она лишь отщепнула кусочки от каждого угощения, как просил Иван, дабы не обидеть хозяина.

Отдохнуть и поспать тоже хотелось. Она кивнула Ивану:

- Конечно, уже совсем темно и мы задержали хозяина и его семью. Но...где же мы будем спать и как? Ты меня не оставишь одну?

Анна оглядывала лавки вдоль круглых стенок шатра, где ютились детишки. Что-то ей подсказывало, что никакой спальни не существует.

Репутация

Вождь покачал головой.

- Твоя не понимать. Мужчина ходить день охота. Устать. Холод. Женщина сидеть теплый чум. Женщина шуметь. Мужчина отдыхать надо, однако.

Иван улыбнулся, Эсе нахмурился и что-то сказал вождю. Тот покачал головой.

- Моя слушать женщина-шаман, пока не понимать. Моя заботиться о женах. Кормить их. Одевать их. Дарить детей. Не бить их просто так. Жены уважать меня. Я хороший охотник. Иван хороший охотник. У нас хороший жена. Я не учить Ивана, как говорить его жена.

Он хлопнул в ладоши. Иван поклонился и сказал

- Спасибо за угощение, Эрлик. Моя жена еще не совсем знакома с нашей жизнью, и она очень близко принимает к сердцу судьбу твоих жен. Надеюсь, ты не обиделся.

Эрлик благосклонно кивнул головой. Лежащие возле очага отодвинулись, освобождая место. Все та же женщина вытащила откуда-то мягкое одеяло из соболя, явно более теплое и новое, чем более старые и облысевшие шкуры. Иван потянулся и зевнул.

- Давайте укладываться. Вы ближе к огню, я с другой стороны.

Остяки, включая вождя и Эсе укладывались на невысокие полати, утихая. Только женщина осталась сидеть возле очага на корточках, как статуя, видимо, следя за костром и иногда вороша рдеющие угли. За пологом выла собака, а тут лишь треск огня да шорох шкур нарушали тишину. Хотя нет. Иногда раздавался храп. Иван укрыл Анну одеялом, укладываясь рядом.

- Нас уложили на почетное место, тут обычно спит вождь. Понимаю, что вам непривычно, но чем больше народу в чуме, тем теплее. В отдельном шатре мы бы замерзли к утру, несмотря на огонь. А тут нет. надеюсь, вы выспитесь и отдохнете. Доброй ночи.

Поцелуй на ночь был жадным, но коротким.

Репутация

Анна, слушая, как переговариваются мужчины, решила больше не спорить. Она просто высказала своё мнение, а остальное - дело их общины.

С неменьшим непониманием Анна смотрела на деток. Чем же они могут заниматься весь день? Неужели вот так и сидят на шкурах у огня целый день? И ничего не знают о жизни в городах, о других странах, не изучают даже письмо. Ребятишки были не похожи на холёных столичных, одетых в камзольчики и пышные платьица деток аристократов. Они не были похожи даже на бахтинцев. Это были странные узкоглазые и маленькие, юркие зверьки. Меховые одежды придавали им ещё более дикий вид. Ей хотелось с ними поговорить, рассказать сказку или спеть песню. Анюта решила обязательно поиграть с ними, но позже, завтра. А сейчас усталость брала верх и глаза смыкались.

Поэтом,у настеленные соболинные шкурки показались ей не хуже домашней перины. А треск огня убаюкивал. И даже завывание ветра снаружи придавало свою прелесть такому ночлегу.

Поцеловав мужа, она шепнула ему тихонько, в самое ухо, чтобы никого не разбудить.

- Как же они спят вот так все вместе? Оказывается, мне сильно повезло, что ты не остяк, - они хохотнула. - Иначе, я бы никогда не увидела твоё тело и не знала бы как сладко прикосновение кожи к коже, всей, всей....

Она крепко прижалась к мужу и закрыла глаза, проваливаясь в сон положив его ладошку себе под щёку.

Репутация

Устав за день - все же Анну часть пути везли на санях, а Иван шел ногами - он засыпал быстро. ДА и остяки имели больший, чем у него опыт ходьбы на таких лыжах.

- Будь я остяком, Анечка, ты бы сюда и не попала. Как бы я письмо написал? А спят все вместе потому, что так теплее. Спокойной ночи, любовь моя.

Обхватив жену руками, он уснул крепко и быстро.

Утром возле очага сидела все та же женщина. Конечно, она наверняка спала ночью, но наверняка сказать было сложно. В чуме стало холоднее. Несмотря на танцующий огонек, стенки были покрыты инеем, а у кого-то к полатям примерзла меховая шапка. Иван потянулся - натруженные мышцы ныли, протестуя против такого обращения. Гости просыпались самыми последними, разве что дети еще жались под шкурами.

В котелке булькало мясо. Вождь, Эрлик, благоговейно рассматривал при свете дня рисунок. Эсе стоял рядом, и похоже, вождь сравнивал оригинал с картиной.

- Доброе утро, Анна Петровна! Как спалось вам? НЕ замерзли? не приболели после ходьбы долгой да еды незнакомой? готовы ли вы рисовать?

Иван, знакомый с искусством Анны не понаслышке уже объяснил Эсе, что требуется. И теперь кто-то тащил дрова для костра, а кто=то откидывал полог чума, пуская внутрь тусклый, но солнечный свет. Эрлик мазнул рукой на котелок, мол, кушайте гости дорогие.

Репутация

Лёгкий морозец начал холодить щёки, звуки проснувшихся и копошащихся людей, голоса мужчин...всё это выхватило Анну из сна. Она лежала под шкурами и не решалась раскрыться и встать. Анюта смотрела по сторонам, думая, как же ей быть. Как привести себя в порядок, чтобы выглядеть прилично после сна, ведь тут мужчины. Она не привыкла это делать в мужском обществе. Просить всех выйти, тоже был не вариант.

- Я не ожидала, что спать на снегу можно, да ещё и выспаться. Как сказать спасибо хозяину? Ведь он нам отдал своё место, я хочу лично поблагодарить его.

Она села, всё ещё прикрываясь шкурами, улыбнулась женщине, в надежде, что та подскажет, как надо себя вести. Из котелка на огне шёл вкусный мясной аромат.

- Рисовать? Вот так сразу? - Анна даже растерялась. Неожидано она подумала, а вдруг у неё не получится и все только посмеются над ней. - Хорошо. Я только приведу себя в порядок.

Ослепительный белый треугольник выхода из чума говорил о том, что на дворе уже совсем светло. Сколько было времени не понятно. Анна тихонько поднялась и направилась к выходу. Ох и красиво было кругом. Вчера в темноте она не разглядела место стоянки. Сейчас же тайга предстала в своём зимнем утреннем великолепии. Снег хрустел под ногами, будто музыкальный инструмент. Она засеменила ножками, прислушиваясь. Солнце, казалось играло лучами на каждой снежинке. Потом зачерпнула снег и...умылась им.

- Как же он серебрится! Только здесь может быть такой снег. Это какие же краски нужно смешивать, чтобы нарисовать это великолепие? Это небо, эти укрытые блестящей белизной деревья! -

И чум, стоявший на вытаптаной поляне с дымком уходящим прямо и высоко в небо, просился на картину. Она пыталась запомнить все детали, чтобы потом, дома нарисовать, попытаться это сделать.

Анюта вернулась в чум. Запахи, после свежего воздуха леса, опять стали резкими и сильными.

Она присела у очага к женщине и протянула руки к огню, грея ладони.

- Должно быть вкусно, я могу помочь? - она проголодалась и запах мяса казался ей очень аппетитным.

- Иван Сидоровоч, я могу делать наброски, пока все занимаются своими делами. Мне бы хотелось эапечатлеть всё это, - она обвела рукой чум. - Но вождь хочет портрет? Свой или кого-то из членов семьи?

Репутация

Иван стукнул себя по лбу. Ну конечно! Это ему можно было проснуться, и тут же начать действовать. А АннаЮ, его Анна вряд ли привычна к такому вот житью. Он помомрщился, но сбегал на реку. Там, вблизи от берега, из воды били ключи, не давая замерзнуть маленькому кусочку чистой воды. И хотя она была обжигающе холодной, Иван набрал немного в котелок. Правда, она почти тут же покрылась корочкой льда, но это же не полсажени толщины!

Он занес воду в чум.

Женщина улыбнулась Анне, но промолчала. К ним подошел Эсе

- Она не говорить ваш язык.

Остяк что-то сказал женщине, и та зачерпнула вкусно пахнущего варева в простую деревянную миску. Протянула Анне с поклоном. Кроме мяса в похлебке не было ничего. Даже соли, не говоря уж про какие-то специи или овощи. Рябушкин присел рядом.

- Я поговорю с Эрликом. Тут ... может быть немного не так понять. Все же они воспринимают рисунки как чародейство, и он может обидиться, что вы рисуете не его, а голопопых детишек да женщин. Хотя..

Он улыбнулся широко и что-то сказал Эсе. Вдвоем они подошли к вождю и о чем-то поговорили, размахивая руками. Вернувшись к Анне, старатель присел рядышком. Женщина протянула миску и ему. Вгрызаясь в кусок мяса, жуя его, Иван сказал

- Рисуйте, Анна Петровна, кого и как хотите. Главное, чтобы к вечеру у нас был рисунок вождя. Я сказал ему, что вам надо подготовиться и посмотреть, как ваши обряды будут работать посреди леса и холода. Эрлик согласился. Так что смотрите, выбирайте, рисуйте.

Эсе кивнул головой.

- Твоя хотеть чего - моя говорить. Я помогать. Я теперь иметь две души. Спасибо!

Репутация

День начался. Странный, необычный в своём действии и течении времени, в каждой мелочи. Всё в этот день Анна делала впервые в своей жизни. Проснулась на снегу в чуме, на шкурах диких зверей, умылась ледяным снегом и талой водой, ела на завтрак варёное на огне мясо. Руками, как настоящая дикарка. Она даже не посмотрелась ни разу в зеркало. Его просто не было. Она не приводила себя в порядок, чтобы выйти к завтраку, она даже не могла говорить с людьми, которые её окружали. И сколько сейчас времени и как долго они ели тоже было невозможно понять. Казалось, что здесь его просто не существует. Она улыбнулась Ивану, показывая, что её переполняют впечатления.

- Я поняла, Ванечка, будет вождю портрет! А нам иллюстрации об их быте. Я напишу об этом и проиллюстрирую! – глазки у неё горели. - А ты о рамке позаботься. Я с него и начну, боюсь к темноте не успеть.

Съев свою порцию, она поблагодарила женщину и вернула тарелку. Руки сполоснула в воде, что принёс Иван. Взяла свои вещи, устроилась на шкурках спиной к выходу, так, чтобы свет падал на людей, что сидят в чуме. Наблюдавшему за ней вождю она знаками показала, чтобы он посидел немного на месте. Ей надо было понять, как лучше его нарисовать. Анюта наблюдала за ним ещё вчера. И вот, окончательно решила, что сидящий на своём месте у очага и курящий свою трубку – самый показательный вид. Он отражает самобытность этого главы семейства, его любимое место отдыха и управления своим чумом. Она ещё немного поёрзала, выбирая удобное место и ракурс.

- Иван Сидорович, попросите Эрлика побыть сегодняшнее утро со мной в чуме. Пусть отдыхает на своём месте. Если захочет покурить трубку, это было бы замечательно. А если вы поговорите, было бы чудесно. Я хочу, чтобы он не напрягался и был естественным и расслабленным. Он же у себя дома, пусть не обращает на меня внимание.

Ей хотелось уловить ту его внутреннюю уверенность в сегодняшнем дне и в будущем своей семьи. Ту задумчивость о делах племени, о его людях и животных. Сколько всего отражается в его странном высохшем лице, покрытом морщинами и с грубой кожей, обветренной и обожжённой морозом.

Она быстро набросала основные линии его портрета и начала детализировать постепенно, разглядывая его одежды, руки, лицо. Сначала ей было неловко смотреть в его глаза. Они были совсем маленькие и казались закрытыми и сложно было сказать, смотрит ли он на неё в ответ или нет. От этого становилось неловко. Но, чем больше она увлекалась, тем меньше обращала на это внимание.

Анна была не против, если кто-то заглядывал к ней из-за плеча. Даже нарочно останавливалась, убирая руку, показывая, что получается. Когда вождь отвлекался и менял позу, она брала другой листок и набрасывала то женщину, суетящуюся у очага, то детишек, ищущих себе занятие. Она старалась запечатлеть убранство чума. Это стоило показать людям, которые никогда не бывали на севере и вряд ли когда-нибудь смогут увидеть, как живут остяки.

Портрет вождя начал вырисовываться отрывистыми штрихами. То и дело Анна просила Ивана заточить карандаши. Тени стали всё гуще ложились на листок и лицо вождя проявлялось, как на чёрно-белой фотографии. Особенно тщательно она прорисовывала его лицо и руку, держащую трубку.

Репутация

Даже Ивану, несмотря на близкое знакомство с рисунками Анны, происходящее казалось чудом. Вот белый лист бумаги. Вот штрихи на нем, бессистемные, хаотичные, вроде бы ни к селу, ни к городу. Но потом - вдруг - проступает рисунок. Лицо, силуэт, фигура. А уж остяки вообще воспринимали это как чудо. Иван поговорил с вождем, тот благосклонно кивнул и стал сидеть неподвижно, словно изваяние. Все дети, бывшие в чуме, сгрудились позади Анны. Смотрели молча, лишь если кто начинал гомонить, как ему тут же прилетал подзатыльник от старших. Но глазенки горели у всех, и равнодушных не было. Иногда Эрлик говорил что-то коротко и отрывисто, и все нехотя отходили от Анны, подкидывали дрова, занимались чем-то, но потом опять, словно притянутые магнитом, оказывались возле художницы.

Сам Эрлик иногда начинал петь песни, тягучие и длинные, как полярная зима. Иван пытался переводить, но получалось плохо - зима, пурга, снег разных видов, огромные рыбины длиной с Ивана, выловленные еще молодым вождем, все это смешивалось в странный рассказ, может и правдивый, но неправдоподобный.

Женщины, казалось, интересовались девушкой меньше всего. Они что-то делали - готовили еду, убирали, приносили дрова, что-то говорили детям, кормили собак... Одна остячка, возможно дочка или даже внучка Эрлика, сидела рядом. Сначала она вертела в руках разные кости. Потом, отобрав лопатку молодого оленя, взяла нож и отрезала несколько пластинок кости, толщиной не более игральной карты. Затем, все так же не торопясь, процарапала в них дырочки, вынув костный мозг. У нее получилось около десятка гибких иголок. Вытащив из бурдюка замоченные сухожилия, она стала шить нечто вроде шубы, медленно, неспешно, стараясь не сломать иглы, проделывая дырки в шкурах все тем же ножом.

Сам Иван был рядом, переводил слова вождя, помогал поддерживать огонь, точил карандаши, иногда отгонял лаек. Выстругивал деревянную рамку, готовя подложку под творение жены. Сколько это длилось - да пока Анна не закончила портрет, в синеющих сумерках.