Там за туманами...

Репутация

Анна немного успокоилась, когда Иван убрал добытое с трудом. Она недоумевала, почему муж с такой лёгкостью превращает золото в игру. Неужели обычное развлечение может быть настолько дорогим. Анюта сидела хмурая, отчего вдруг пропало желание к игре. Олуфьев начал рассказывать правила и это отвлекло от тревоги, которая затаилась где-то в сознании. Она внимательно смотрела на его руки. Всплыло воспоминание, как отец как-то рассказывал историю, где проронил фразу: "...А руки-то у него были холеные, ноготочки розовые, а юркие какие, не уследишь. Сразу видно заправский игрока. Тяжелее колоды ничего не поднимал. Шулерством, значит, на жизнь себе добывающий...".

Интересно рассказывал Олуфьев. Несмотря на тревогу, хотелось попробовать сыграть. Анна провела рукой по застеленному столу, предлагая раздать карты иипопробовать.

- Играть на копеечку, наверное, интересно. Но с вашим опытом против впервые играющего, разве это честно с вашей стороны предлагать ставки? Будем просто отмечать, кто и сколько раз выиграет. А победителю приз. На интерес, так сказать.

Анна посмотрела на Ивана. Что она не знает о его делах в городе. Часто ли он играет в карты, да ещё и на деньги. Она закусила губу в предвкушении забавной игры. И решила, что всенепременно разгадает, если Олуфьев будет жульничать. Хотя слабо представляла, кто такой шулер и как это работает:

- Давайте почувствуем себя моряками английского флота. Раздавайте.

Она не отрываясь смотрела на мелькавшую колоду.

- Пётр Казимирович, так вы нам так и не сказали, каким промыслом владеете, чем же обеспечить безбедную жизнь будущей супруги собираетесь?

Репутация

И третий раз за вечер легкое облачко скользнуло по лицу гостя.

- Так копеечка деньга-то невелика...

Но наткнувшись на угрюмый взгляд Ивана (как невовремя его Анна Петровна одернула, мог бы и отыграться за тот раз! А раз ставки все равно копеечные, то можно и без них. Что рубль выиграл, что радость получил), Петр Казимирович только улыбнулся шире.

- Ох, Анна Петровна, Анна Петровна. Умеете вы убеждать!

И шутливо погрозил пальцем.

- Ох и круто вы взяли мужа своего в оборот. Вроде бы хрупкая как тростинка, но внутри стальной стержень. Этак вы скоро главой семьи станете. Но шучу, я шучу. Раз хотите на приз, давайте на приз. Тресет так тресет!

Споро и ловко раздав карты, Петр Казимирович повел игру. С его языка так и сыпались присказки и прибаутки. Два валета - и вот это... Десятка - взятка. Дети хлопали в ладоши, папа в козыря попал... Лучше друг без двух, чем сам без одной. На прикуп надейся, а сам не плошай... Пуля дура - вист молодец...

Играли в целом по-разному. Конечно, он выигрывал чаще, но всегда помогал, объяснял, старался объяснить свои действия. По итогам трех партий две выиграл он, одну - Иван.

В ответ же на Анины слова, Петр немного криво улыбнулся.

- Служу я здесь, да семья деньги присылает, да и в Сибири можно много богатств найти, если знать. Просто не всем говорят, не принято так. Вот, готов спорить, Иван Сидорович вам про прииск свой тайный ничего не сказал. Сибирь умеет хранить тайны...

А потом спросил, обернувшись к Анне:

- Ну что, вы достаточно поняли правила, чтобы сыграть не на интерес?

Репутация

Совсем в краску вогнал Олю жених, щеки раскраснелись, ненастья все улетучились. Представила уже как гулять вечером будут, как ублажать слух будет Петр Казимирович. Не могла не заметить Оля как закручинился он, услышав, что игры не будет, кольнуло что то в груди, да быстро развеялось. Скучно ему просто в глуши, не привык к тихим вечерам, вот и искал развлечения. Открыла только рот, сказать, что не против научится чему то простому, что б уважить гостя, как Иван с азартом партию предложил. Не стала Оля мешать, помогла Матрене накрыть и присела в ожидании.

Репутация

- Главой семьи я не стану, Пётр Казимирович. Я замуж тут в Сибири вышла. Замуж! За мужем теперь и буду. Мужчина всегда глава семьи, и дела решает и достаток в дом добывает. Я лишь сохранить могу, да приумножить помочь, на нужное пустить, чтобы семья крепла и состояние увеличивалось. Уют в доме создать и любить его всем сердцем, чтобы дом его крепостью был и очагом спокойным - смутилась, в карты глаза опустила. К чему она так при нём откровенничает, видно сильно слова его задевают её. Про прииск она, действительно, никогда мужа не спрашивала, если нужным посчитает, расскажет сам. Гостю же на этот счёт ничего не сказала.

Ах, с каким бы она удовольствием поиграла просто, без ставок, смеясь над неудачным ходом и шутя проигрывать. Но трое за столом пожелали сделать савки и Анне пришлось согласиться. Тем более, Оля заговорила про алтарь, видно этот мужчина ей пришелся по нраву и надо поддержать общение.

Ставки были небольшими, но действительно разогревали азарт и придавали особое волнение игре. И чем больше играли, тем интереснее становилось.

Анна радовалась за удачные ходы Ивана, как за свои, но ей жутко хотелось выигрывать самой.

Репутация

Услышав слова Оли, Петр Казимирович улыбнулся радостно.

- Ах, как приятно от вас такое слышать. У вас голос, как колокольчик, такой нежный и замечательный. А насчет проиграть не волнуйтесь. Мы же играем так, по мелочи. Копейки! Ну, давайте по гривеннику? И разумеется, Оленька, почту за честь, сделать за вас ставку.

Он передвинул стул так, чтобы сидеть рядом с девушкой. Анна могла прикинуть, что проиграть она могла в пределах рубля. Для Оли это была довольно крупная сумма, а вот для нее с Иваном - не очень.

Услышав же отповедь Анны, гость прижал руку к сердцу.

- Помилуйте, Анна Петровна, просто шутка, может быть не слишком удачная, прошу простить меня покорнейшим образом. Ну разумеется, Иван Сидорович, достойнейший человек. А у вас чудесная семья! Я поражен тем, как вам удалось этого добиться.

А потом пошла игра уже на гривенники. Петр сидел рядом с Ольгой, делал за нее ставки. Иногда рука его, свободная от карт, ложилась на спинку стула невесты, но не больше. Конечно, если бы Ольга откинулась назад сильнее, она бы коснулась руки гостя.

В этот раз партий было больше. Но ... итог почти не изменился. Возле холеных рук Петра Казимировича громоздилась стопка монеток, стопочка пониже была рядом с Ольгой, а вот Иван да Анна проигрались вчистую. Иван стукнул кулаком по столу так, что блестящий портсигар, лежавший рядом с женихом, подпрыгнул.

- Что за невезение! Прямо таки в пух и прах продулся!

Петр Казимирович улыбнулся лукаво.

- Да ничего страшного, повезет в другой раз! А вам, Оленька, подфартило. Недаром говорят, начинающим везет! Вот, берите, это честно выигранные вами деньги. А вы Иван Сидорович, в другой раз сыграете, может, вы слишком о вашей прекрасной жене думаете.

Для Ольги сумма была солидной - столько денег сразу в их доме никогда не водилось. Иван смотрел то на деньги, то на гостя. Потом сказал хрипло.

- Увеличим ставки до 10 рублей. Я хочу отыграться! Должно же мне когда-то повезти!

Петр Казимирович помотал головой.

- Ну что вы, Иван Сидорович, Анна Петровна же будет против!

И вопросительно посмотрел на нее.

Репутация

Очень внимательно следила Анна за игрой, хотелось победить. Не ради гривенников, а просто почувствовать победу. Но, удача не шла в руки ни Анне, ни Ивану. Это огорчило и насторожило её. Она поздравила выигрывших.

- У нас говорят, не везёт в карты, повезёт в любви. Не наш день значит, Иван Сидорович, - она встала из-за стола и тут же села, удивленно глядя на Ивана. - Как по 10 рублей? Зачем? Видишь, удача сегодня не на твоей стороне, зачем её испытывать? И...что значит отыграться? Мы проиграли-то всего ничего.

Мысли в голове всплывали догадками, сколько же он прорграл в прошлый раз? Вид у Ивана был совсем не шутливый. Нахмурен, решителен и взволнован. Она не помнит его таким.

- Давайте лучше чай попьем, поговорим. Ольге нельзя так долго, хворая же...или в другой раз. Мы ведь, Пётр Казимирович, с дороги.- намекнула она уж очень не двусмыслено, что пора заканчивать и с интересом посмотрела на девушку, что та скажет.

Репутация

Услышав ответ Анны, Петр только улыбнулся.

- Ну конечно, Иван Сидорович, ну что так переживать из-за копеек. Вам Анна Петровна правильно говорит, слушать жену надо, она плохого не посоветует..

Иван набычился.

- Понимаете, Анна Петровна, я уже играл ... в городе с Петром Казимировичем. Надеялся отыграться сейчас. А он, значит, не хочет мне разрешить?! За вашей юбкой укрывается!?

Иван повысил голос. Гость вскинул голову, и в его глазах зажегся огонек.

- Прикрывается?! Выбирайте слова, mignon parvenu! Это же ваша жена не дает вам возможность поиграть, а не я! Правда, Оленька?

Иван повысил голос

- Баба мне не указ!

Тут он немного сбавил тон.

- Даже если это моя жена! И если я хочу сыграть по 10 рублей, значит я сыграю по 10 рублей! Вам все понятно, Петр Казимирович?!

Он обернулся к Анне.

- А вы, Анна Петровна, не хотите играть сами, не мешайте мне! Я все понятно сказал?!

Волосы его растрепались, лицо пошло красными пятнами - в общем, Иван был зол. Матрена благоразумно молчала.

Репутация

Холодок плохого предчувствия пробегал по телу. Провоцировать её Ивана нельзя, он мужик простой, сначала сделает, потом подумает. Сгоряча мало ли что сотворит.

По тому, как изменился голос Ивана, она поняла, что задел-таки гость Ваню не на шутку. Она протянула уж было руку, чтобы успокоить его, но тяжёлый взгляд её остановил, да голос грубый.

Вот она и стала бабой, простой крестьянской бабой. Никто никогда так её не называл. Защемило сердце так, что казалось готова была разрыдаться. Вспомнились те порывы, что затаились пока и забылись в череде новых чувств, когда хотелось ей оставить всё, бросить и бежать назад, к родителям, братьям, в свой родной Петербург.

- Понятно сказали, более чем…,- глухо сказала, бесцветно. Встала и прямо посмотрела в ставшие, вдруг, бесцветными глаза. - Несомненно игра интересна. Я бы с удовольствием поиграла, но много дел стоит. А, как говорится, делу время, потехе час. Да и удваивать безрассудство нашей семьи я не желаю. Раз глава семейства считает нужным тратить деньги играючи, я запретить ему не имею на то дозволения. Но меня увольте.

Она вышла из-за стола, задвинула стул, показывая окончательность её решения.

- Матрёна, милая, пригляди за Иваном, - подойдя к помощнице тихо ей так и быстро, тревожно говорила. - Не нравится он мне, не узнаю его. Всякое в городе рассказывали про игроков, что остановиться не умеют. Царь даже запрещал игры на деньги, пагубно это. А Пётр, видно, тот ещё умелец. Не дай-то Бог, шулер. Это тот, кто нечисто играет, карту подменивает или ещё как. У такого ни за что не выиграть. Если почуешь неладное, зови меня. А я на двор покуда схожу, распоряжусь по делам, да баню пусть топят. Мы, как приехали, так я не осмелилась чистую рубаху ночную одеть, хочу очиститься, попариться.

Оделась она в тёплое и прежде чем нырнуть в валенки, подошла к столу, качнула горку гривенников. Звякнули холодно, покатились самые резвые, покружившись на сукно легли в сторонке.

- Только позвольте напомнить, Иван Сидорович, что вместо этих копеек могут здесь, - Анна хлопнула по столу рядом с гостем, - лежать рубли. Ваши рубли. А если выиграете, то знайте, что мне они не интересны будут.

Она повернулась и направилась к выходу.

Репутация

Ох кольнуло что-то Ивана в сердце, заныло и засосало под ложечкой, когда Анна Петровна встала из-за стола. Словно деревце, у которого кора обрезана. С виду живое оно, ветки к солнцу тянутся, листочки на ветру шелестят, корни исправно качают воду в земле. А только зря все это. Нарушена, порвана та тонкая связь, та еле заметная ниточка, что связывает между собой такие разные части дерева. И хотя с виду живое оно - ан нет, все, умерло, и очень скоро лишь сухой остов будет мертво топорщится там, где цвела жизнь. Так и Анна Петровна - вроде все так, но - совсем не то. Словно душа спряталась как улитка в раковину, а тело совершает механические движения по привычке. Собрался Иван было встать, дернулся, но Петр казимирович не умолчал.

- Ох, Анна Петровна, погорячился я конечно, не учел, что к игре вы не привычны. А в самом деле, чтобы вам не выйти на улицу, да подышать свежим воздухом. Вот, помнится, княгиня одна даже в обморок падала от долгой игры. Сперва от усталости, а потом, когда откачали ее, да узнала, что выиграла - так от радости грохнулась. Не волнуйтесь вы так, Иван Сидорович немного успокоится и выиграет у меня обязательно. И там, где стучат гривенниики, будут звенеть полновесные рубли.

Иван, словно завороженный, согласно кивнул. Гость обернулся к Оле и сказал озабоченно.

- Оленька, душа моя, видишь как ставки выросли, я за тебя делать их не смогу. А векселям в Сибири не очень верят, монеты хотят или ассигнации. Ты хочешь посмотреть как мы играем? или лучше сходить с Анной Петровной, как бы ей худо не стало?

Иван рявкнул

- Давай, гостюшка, раздавай! Все, дорогой ты мой, игра по-крупному пошла.

Петр Казимирович поправил рассеянно блестящий портсигар, лежащий перед ним и сказал

- конечно Иван Сидорович.

Сейчас они являли собой разительный контраст. Всклокоченный, с безумными глазами старатель и аккуратный, спокойный, уверенный гость. И если вначале он чем-то напоминал домашнего кота, ленивого и томного, то теперь перед Рябушкиным словно сидел поджарый матерый уличный котяра, ветеран сотен битв, чей взгляд не сулил ничего хорошего даже собаке, решившей на него напасть.

Матрена озабоченно покачала головой.

- конечно, Анна Петровна, обязательно присмотрю.

И зачем-то переставила ухват от печи ближе к столу.

Репутация

Петр Казимирович учтиво не отказал Оле в ставке за нее, что еще более потешило её самолюбие. Не ускользнуло от глаз и то, что сел ближе, рука на спинке стула, но Оля не стала внешне придавать внимания такому жесту, но в глубине души льстило. Игра шла активно и в пользу Оли с Петром, радости не было предела. Не играла она ранее в такие игры, не понимала, что за чувство новое. Сердце колотится, глаза горят. Верила, что сама она такая везучая и умная.

Петр Казимирович! - захлопала в ладоши — вот это да, я такого не видывала никогда! Но деньги не возьму — отодвинула ладошкой горсть обратно — я для удовольствия играла. И довольна результатом, но не мои они.

И закружилась за столом смута тайная, Иван в азарте, Анна в гневе. Оля сначала не могла понять, что происходит, почему у Анны реакция такая. Ведь сейчас им повезло, потом другим — игра же просто! Но с каждым словом доходить до Оли стало, что все не просто так. Такими темпами и проиграться можно, коли не остановишься. Волнение и ее накрыло, но слова ее там нет и не могла быть, поэтому молча слушала и ждала окончания. Когда Анна на улицу пошла, дернулась было Оля за ней, да передумала, не знала как диалог с ней вести.

Я не претендую на игру с большими ставками. Посмотрю на вас, но вы Петр Казимирович бы тоже притормозили, ненароком и вас везение покинуть может. Вы же не колдун? Карты не заговоренные? - с опаской уточнила у него.

Репутация

Улыбнулся ласково гость на слова суженой его, Оленьки.

- Ну что ты, радость моя, какой же я колдун? Это же просто карты, вот смотри

Он обнял ее за плечи одной рукой, наклоняя чуть вперед, второй рукой поднося карту поближе к ее глазам. Ну да. Карта как карта. Ничего необычного и заговоренного не видно.

- а остановиться остановимся, совсем скоро я думаю. Вот выиграет у меня Иван Сидорович, и все, игра сразу закончится. Арсиди пожалуйста здесь, сокровище мое неописуемое, за столом не сидят те, кто не играет

Он взял ее под руку и отвел к лавочкам, что тянулись вдоль стен.

Теперь за столом, превращенным в ломберный, сидело только двое - мужчины сошлись в беззвучной, но оттого не менее жестокой схватке. Иван вытащил тяжелый мешочек с необработанными слитками, Петр Казимирович - ассигнации. Достал новую колоду - и игра началась по-крупному. Петр как-то подобрался. Нет, он не перестал шутить, отвешивать комплименты Оленьке, но было видно, что происходящее за столом волновало его больше. Слова его не стали менее красивыми, но стали более редкими и однообразными. Красавица, золотце, душа моя. И так по кругу. Но Петр был хотя бы спокоен, а Иван явно пытался успокоиться, но чем больше они играли, тем хуже у него получалось. Потому что - увы! - игра шла явно не в его пользу. Кучка золота перед ним постоянно уменьшалась. Нет, иногда партия оставалась за ним, и часть золота кочевала обратно - но в общем и целом, его банк уменьшался, а вот банк Петра Казимировича только рос. Они не просили чаю, они не выходили на улицу, они даже не вставали из-за стола - игра, казалось захватила их целиком. Старатель кусал губы, вытирал пот, катящийся со лба, расстегнул ворот - но ничего не помогало.

Если бы Анна видела стол сейчас, она бы... Да кто его знает, что пришло бы ей в голову. Ибо среди карт громоздились кучки золота, коих хватило бы выкупить пяток таких поместий как ее родовое гнездо. И вся эта баснословная сумма медленно и верно уходила из семьи в холеные ловкие руки Петра Казимировича. Наконец, на стороне Рябушкина остался лишь один небольшой слиток.

- Ну что, Иван Сидорович, игра закончена, ставить-то больше нечего? А? Мы же не будем, как некоторые бесчестные люди ставить на кон прекрасную Анну Петровну?

Казалось ли? или впервые в голосе гостя мелькнуло тщательно скрываемое злорадство? Он обернулся к Оленьке.

- В шахматах даже атака такая есть, мат Диларам называется, но я тебе потом расскажу про нее, радость моя.

Не отрывая взгляд от уплывающего из его рук золота, Иван Сидорович резко выдохнул.

- Нет. Есть! Ставлю... ставлю прииск! На все!

Жених удивленно поднял брови

- Вот даже так! Слово купецкое золотое слово. Отказа не будет?

- Нет. Не будет. Ставлю прииск, расскажу, да покажу как добраться.

- Принято!

И карты вновь поплыли над зеленым сукном по разные стороны стола...

Репутация

Бросила ещё раз взгляд на Ивана, у двери стоя, да и вышла в мороз. К дворовым мужикам наведалась, разузнать, как дела у них, не нужно ли чего, не случилось ли неладного пока их не было. К вечеру попросила истопить баньку, да не жалеть пару, чтобы всем хватило.

Управилась. Вернуться бы. Да ноги не идут. Чужой там человек сидит, незнакомый. Вроде её Ванечка. А в глаза глянешь, нет цвета. Горят, сверкают, только не тем огнём что знает она. Всякое видела. Недоумённый взгляд и любопытный, тревожный и весёлый, ласковый и влюбленный, настороженный и серьёзный, удивленный и восторженный, даже злой и пьяный. Какой сейччас был? Безумный?

Так думала она, бредя по Бахте. До горки дошла. Ребятишек гурьба весёлая по снегу белому пятнышками чёрными мелькает. Смех слышится, да визг игривй. Улыбнулась она, припомнив, как скатились она с Иваном в свой первый день замужний, как счастливой себя чувствовала, как заходилось сердечко от нового дня и ощущений небывалых раньше. Засмотрелась на ребят.

Может, позвать их в избу, чай попить, обещались ведь давно. Тут уж точно игру придётся остановить, хорош повод.

И тут же спохватилась. Что ж она детей в дом приведёт, а там чужой человек на деньги играет. Как это будет выглядеть, что подумают ребятишки. Что у Рябушкиных дел никаких нет, среди бела дня карты раскидывают, да деньгами сорят.

Даже в дворянском доме такое позволить себе не всегда могут, вечерами лишь, да в день выделенный свободный.

А тут пришлый болтун и ловелас ворвался спозаранку в дом. Ведёт себя развязано, оскорбляет их быт крестьянский, да смуту наводит с игрой. Ивана подначивает, смеётся над ним. А сам-то кто? Парвеню неизвестно какого рода. Что за Олуфьевы такие, откуда взялся такой лихой?

Припоминала она руки, взгляд, детали разговора. Ведь ничего о себе стоющего не сказал. Сбежал из города, промышляет невесть чем, карты при себе непочатые имеет. Да поживился с Ивана уже будучи в городе.Выигрывает легко, непринуждённо. Шуточки-прибауточки все на тему одну припасены.

Стукнуло в висок:

Игрок! Тот о котором батюшка предупреждал-сказывал. Николаю с Алексеем наказывал, если играть крупно будут, он им не отец, пусть за его капитал не держатся и не рассчитывают. "По крупному играют лишь мошенники или дурни - так и знайте."

Кто есть кто сегодня у них за столом разложить-догадаться не сложно.

Осенило её внезапно. Что ж она о себе только думает, разобиделась, барыня какая. А Ванечку, может, спасать надо! Будто в спину кто толкнул. Побежала она, вдруг, назад. До самого дома не остановилась ни разу. У двери лишь облокотилась о дверь, отдышалась, клубы пара изо рта выпуская часто. Застывал он тут же на ресницах, закрывало облако свет белый. И вот уж она, буквально, ввалилась в дом. Будь, что будет, а Ивана от игры отведёт. Пусть злиться на неё, пусть прогонит, пусть. Но мужа своего в дураках выставить не даст.

Репутация

Злился Иван, ох злился! Вроде и карты шли, и все хорошо было, а игра не задавалась. Петр Казимирович, как угорь, уходил от поражения. Когда надо - пасовал, когда не надо - не покупался на блеф Ивана. год! Год работы в полной гнуса тайге сейчас уплывет в чужой карман. И ладно бы только золото! А прииск?! Тайная золотая жила?! Основа его благополучия и удачи? Да, была еще торговля с остяками, но без подпитки золотом она могла зачахнуть - слишком долгий оборот и не очень большая прибыль. Иван торговал по существенно более низким ценам, что не могло не сказаться на окупаемости. А самое страшное - это Анечка, его Анечка. Ему-то что, из грязи и в князи и снова в грязь. А ей? Каково оказаться ей не женой уважаемого человека, а просто нищенкой, побирушкой? Ой как тошно ему стало и больно, стены словно качнулись, в тумане да чаде. Ну не пацан же, женатый мужчина, зачем, зачем ему эта игра? Было невыносимо стыдно. Мелькнула подлая мыслишка - не отдавать прииск, свидетели свои, но это было еще хуже - человеку, на чье слово нельзя положиться, вообще лучше в омут вниз головой. Но что же делать...

Хлопнула входная дверь. Тяжело дыша, словно после бега, раскрасневшись с мороза, на пороге стояла Анечка. Его восхитительная Анечка. Уши резанул голос гостя.

- Ну что, Иван Сидорович, пасуете или берете?

Репутация

Вошла она с мороза в дом. Так и есть. Играют ещё. Последняя надежда, что уж закончилось всё и она зря волнуется, исчезла. Наоборот, всё усугубилось, это ясно было, стоило взглянуть на сидящих за столом. Сосредоточенный Пётр и разъярёный и растерянный одновременно Иван.

Она повернула голову в сторону женщин, чем заняты они? Не вмешиваются в дела мужчин? Так и надо. Так и положено. Каждый знает своё место. Только Анна не собиралась поддерживать данный анахронизм.

Решительно подошла к столу. С первого взгляда было понятно, что муж проиграл чистую. И ставить больше нечего. Узнав, что ставка на прииск, ноги сами подкосились и она невольно села на стул, что освобожден был Ольгой. Она в немом оцепенении уставилась на стол, потом на мужа в мольбе и надежде, что он ответит Петру

Репутация

Ах как хотелось ему пасовать. Но тогда... тогда банк уходит Петру. Иван рмазорен. Говорят, дворяне пускали себе пулю в лоб. А он? А что сделает Анна. Но ... еще есть крошечный шанс. Иван смотрит на Анну. Кладет карты на стол и говорит твердым голосом.

- Еще!

Гость поднимает бровь, ухмыляется - и снимает медленно одну карту, что как птица парит над столом, двигаясь в сторону Ивана...

Репутация

Внутри всё клокотало, обида и злость на Ивана, на Петра, на себя жгла огнём разум. Все, все истории про разорённых дворян ожили и превратились в реальность. Вот сейчас закончится всё и не станет больше, как прежде. Если проиграет прииск, то нечем будет его отыграть. Нечем, разве что попробовать вернуть, сыграв самой. Анна вдруг поняла, что у неё, кроме её рисунков, книг, да машинки подаренной, нет ничего. Разве что в поддержку старинного остяцкого обычая, народом выдуманного, себя. И погибнуть.

Ох, как Анна надеялась, что сможет остановить Ивана и всю игру и не даст проиграть прииск. Она не поднимала глаз на мужа. Не важен он был сейчас. Чужой. И не указ ей. И она готова была сдёрнуть скатерть, махнуть всё на пол, выгнать гостя. Не страшно было рассердить мужа. Захочет выгнать, уйдёт, вернётся домой, и думать не станет. Сейчас ей было всё равно. Но карта уж занесена, ставка приняла. Замерло сердечко. Она следила за руками Петра. Он игрок, мошенник, шулер, она уже уверилась в этом наверняка. Должно что-то быть...И тут, вот оно!

Она ясно увидела карту, которую гость медленно протягивал Ване. Она её видела! Видел и Пётр, лишь Иван сосредоточено глядел на свои карты продумывая очередную комбинацию. Казалось, что он не видит аокруг ничаго, кроме своих прямоугольниичков в руках, которые сверлил глазами.

Анна резко хлопнула по занесённой руке, припечатов её, что было сил к столу и глядя зло и торжествующе в глаза Петру.

- Там десятка пик, верно, Олуфьев, или как вас там?

Она повернулась в сторону мужа, призывая его смотреть. Отняла свою руку, приподнимая и ладонь гостя. Карта в его руке показалась Ивану. Десятка, будто раздвоилась в глазах, второе её изображение чётко высвечивалось в лежащем рядом блестящем портсигаре.

- Отчего это вы не курите, любезный?

Репутация

Первый раз за всю игру выдержка оставила Петра Казимировича. Когда рука Анны припечатала его ладонь к столу, лицо его исказила гримаса.

- Что вы себе позволяете, Анна Петровна?! Лезть к другим в игру - моветон, вы это должны знать, вы же не серое быдло!

Он привстал, словно бы в гневе, разбросав свои карты и с силой выдернул свою руку вверх, чтобы поправить воротничок. Увы, слишком сильно. От резкого движения обшлага его рукава раскрылись чуточку сильнее, чем надо, и на стол белым сбитым лебедем упала еще одна карта. Еще один бубновый туз, ь\брат-близнец лежащего на столе. Глаза Ивана расширились. Он оперся кулаками о стол, поднимаясь на ноги. Только что Анна доказала - дважды! - что человек напротив него шулер, мошенник, жулик. Что он был готов облапошить Ивана в его же доме, мимоходом, пока сватался. И вот за этого мерзкого типуса он был готов отдать Ольгу?! И пусть все у них закончено, но не чужой же человек, близкий и родной? Что он, Иван, был готов отдать в эти скользкие руки заработанное тяжким трудом, потом и кровью. Что он, ради этого, обидел свою жену, свою неподражаемую Анну Петровну? А она ведь не хотела играть, она предостерегала его. И даже сейчас она спасла его, можно сказать, вытащила из петли. Ярость захлестнула разум старателя. Он мог лишиться всего - надеясь на слепую удачу, в игре, где он не мог выиграть.

Жених проследил за взглядом Ивана, увидел на столе два туза и побледнел.

- Иван Сидорович, это не то, что вы думаете, я все объясню, это просто шутка такая, в Париже так принято, ну noble société, вы понимаете меня, ну скажите же Анна Петровна, фокус, это просто фокус, только не...

Перегнувшись через стол, Иван схватил его за грудки.

- Ах ты паскуда, тварь подзаборная, жульничать вздумал? Ну ничего, сейчас я покажу тебе фокус!!

И пудовый кулак старателя врезался в растерянное лицо шулера.

Репутация

- Ах, серое быдло значит!? - сердце Анны колотилось от возмущения и этого спасительного разоблачения. - Вы хам, невежда, вор и обманщих. И вы смеете оправдываться? Больше ваши фокусы здесь не пройдут. Покиньте наш дом.

Останавливать Ивана она не стала. Всплыло воспоминание, как он отправил одним ударом ямщика в сугроб. "Только бы не убил!" - всё, что успела подумать Анна перед тем, как Олуфьев получил свой расчёт за игру.

- Пусть вашим призом будет то, что уйдёте живым. Но не рассчитывайте, что мы умолчим кто вы есть и чем помышляете. Молва тут распространяется долго, но нарастает невероятными подробностями, так что, я вам не завидую.

Она посмотрела на Ивана, немного покачав головой, показывая, что не хочет драки в доме. Но на этот раз она была не против "мужского разговора" не в присутствии женщин.

- Иван Сидорович, проводите гостя вон!

Репутация

Если Петр Казимирович и хотел что ответить, увы, это осталось тайной. Удар в челюсть если и не лишил его сознания, то лишил возможности говорить. Иван занес уже руку для второго удара, но звонкий голос Анны Петровны заставил его обернуться. Взгляд ее словно хотел сказать - не здесь, но не просил милосердия для жулика. И ... еще в ее взгляде не было того тусклого мертвого оттенка, который так напугал, хотя и не остановил его в начале их игры по-крупному. Скорее, там плескалась ярость, сходная с его.

- Ааа, ну.. это завсегда пожалуйста, проводить, так это, как вы к нам, так и мы к вам, как говорится, кушайте не обляпайтесь.

Он буквально выдернул гостя с безвольно мотающейся головой из-за стола, опрокинув с грохотом его стул и рассыпав часть золота. Одной рукой он ухватил его за шиворот, второй - куда-то за поясницу.

- Идемте, дорогой Петр Казимирович, остынем-то на морозе, перекурим на дорожку, так сказать.

Вообще, если бы двери открывались наружу, Иван Сидорович не преминул бы открыть их головой шулера - но увы, они открывались внутрь. Потом старатель просто распахнул их одной рукой, и захлопнув за собой, оказался в сенях. Оттуда послышались глухие удары и рев Рябушкина.

- Ах ты мразь, быд.. значит, скотина, подон..., подлюка, ужо я поговорю с тобой, обманщик, тля мелкая, ... в мой дом... на... вздумал! Вот тебе приис... вот тебе... риловна! Вот тебе! Получ...! По вкусу ...дь, гостепи... Добавки отвеш...

Потом хлопнула и входная дверь - и что-то покатилось по ступенькам крыльца. Потом в дом зашел Иван. Костяшки его были сбиты, он тяжело дышал, но все в его облике выражало облегчение и избавление от чего-то ужасного. Увидев женщин, он смутился.

- вы уж простите, Ольга Гавриловна, что я вашим женишком так обошелся, с душком он оказался, мелкий и подлый человечишка! Жить будет, прохвост, но рожу-то я уме хорошо отделал.

Потом он повернулся к Анне. Язык его словно прилип к небу. Он обидел ее - а она спасла его от смерти и от того, что хуже смерти. Но как найти слова, и как можно извиниться перед ней!?

- Анна Петровна, нам.. мне... я ... нам надо поговорить! Пусть Матрена тут приберет!

Репутация

Локти на стол поставив, голову зажав между ладоней, закрывая уши - так сидела барышня, отстраняя себя от звуков за дверью. Но не вмешивалась. Теперь уж точно, не надо этого делать. Ужас происходившего холодил кровь и голова кружилась, и странное чувство недомогания и тошноты навалилось разом.

Облегчением был скрип двери, когда Иван вернулся. Она мигом подскочила. От резкого подъёма, избытка чувств и от вида рук мужа, изображение начало меркнуть.

- О чём говорить, всё предельно ясно. Мы чуть не стали жертвой мошенника, - тихо проговорила Анна Петровна.

Ей вспомнились опять слова отца, которые помогли ей вовремя опомниться и вернули к игровому столу, чтобы остановить это безумие. Нужные оказались слова.

- Хочу только, чтобы урок этот запомнился навсегда всем нам. И помните ещё, Иван Сидорович, что на большие ставки играют лишь мошенники или дураки, - всё закончилось хорошо, но Анне было плохо. Что-то неприятное происходило в душе, липкое и чужое. - Нехорошо мне, я к себе поднимусь.

Она направилась из кухни.

Репутация

Покачала головой Матрена.

- Ох, Анна Петровна, ну конечно, так испережеваться. Ведь чуть было по миру не пошли из-за Ивана Сидоровича. Конечно пойдите отдохните.

И ловким движением руки извлекла откуда-то из под фартука гладкое полено да бросила его в печку. После чего напустилась на Рябушкина.

- НУ а вы то чем и куда смотрели? Чай не дитя малое, играть вздумали! А что у него карты крапленые могут быть да клейма негде ставить - не подумали? А? Это Сибирь, тут же мало кто из дворян по собственной воле оказывается, ссылают многих так или иначе! Эх вы, башка дубовая! Да кабы не Анна Петровна, то стали бы в одночасье не удачливым добытчиком, а жалким нищебродом! На паперти бы стояли все мы! И ладно я, пожила уже свое, но вы то как?! Анна Петровна как? Да вам в ножки надо упасть, да молиться за ее здоровье!

Впрочем, досталось и Ольге.

- а ты хороша! Уши развесила, хвост распушила! Ну конечно! Кавалер! Ухажер! Жених! Ишь как глазки замаслились! А как головой подумать? Не судьба? Может, ты ему вообще и не сдалась вовсе! Может, он просто облапошить Ивана Сидоровича хотел! А тебя как повод использовал! НЕ думала об этом!?

Впрочем, справедливости ради, себя Матрена тоже не пощадила

- да и я дура старая, хороша. Ну думаю, чем бы молодые не тешились. А она эвона как получилось! надо было раньше вас останавливать, эх, засмотрелась я на вас, самой азарт очи застил!

Иван слушал, склонив голову. Права! Ой права была Анна Петровна. Что-то смутило его в ее нездоровье, но... Непривычный климат, незнакомая пища, поездка к остякам - мало ли причин у молодой женщины себя плохо чувствовать? Да еще его поведение, его злые, обидные и несправедливые слова. Тяжко вздохнул Иван. Сейчас он был готов отдать все свое золото и даже прииск - лишь бы не произносить это, лишь бы не видеть пустые глаза жены, лишь бы не ранить ее так - прямо в сердце.

Он поднялся и пошел за ней, в ее комнату. Привалился к притолоке. Вздохнул. Постучал.

- Можно войти, Анна Петровна?

Репутация

Ноги будто свинцом налиты. Тяжело было подниматься наверх по ступенькам. Будто устала она за день такой короткий, но стоющий целого отрезка жизни. "Набегалась в шубе по снегу нетоптанному, вот и тяжело" - рассудила она. И войдя в комнату тут же легла калачиком на кровать. Ничего не хотелось сейчас, будто отодвинулась жизнь куда-то в сторону. Или её занесло, завалило на сторону, увязла, потеряла дорожку.

Стук.

- Войди, - приподнялась, села на кровати.

Не смотрела она на Ивана после того, как вышел он с Олуфьевым, не смела глаза поднять. Но сейчас взглянула на мужа вошедшего с любопытством оглядывая, будто первый раз видит.

- Я сейчас, - соскользнула с кровати, мимо прошла и скрылась за дверью. Через некоторое время появилась с миской тёплой воды и полотенцем. Поставила миску на стол.

- Садись, - двинула стул, приглашая. - Дай руки. Отмою. Кровь на них.

Коротко сказала, намочила тряпицу, отжала и взяла его руку. Взглянула на саднившие костяшки кулака. Подкатил к горлу ком, холодок по губе верхней прошёлся, в глазах темнеть стало. Знала она, что от вида крови плохо бывает, слыхивала, но первый раз почувствовала. Испугалась, что сознание потеряет. Отпустила руку, присела рядом на половицы, лоб в колени Ванины уткнула, вдыхает носом глубоко, выдыхает медленно, чтобы восстановить сбившееся, вдруг, дыхание.

Репутация

Тяжко это - идти каяться. Еще горше каяться тому, кого обидел, кого ужалил острым злым недобрым словом. А еще хуже - если обиженный потом тебя еще и спас. Скажи честно, Иван - спас от смерти и позора. И как подобрать слова такие, чтоб понятно было - от всей души извиняется Иван. Стыдно ему. Больно. Совестно. Мог бы - упал бы оземь, с размаху лбом по прочным доскам пола. и только одно остановило его. Не посчитает ли жена его трюком дешевым, чтобы прощение вымолить. Ах слова, когда не надо, вы так и вертитесь на языке, так и крутитесь, словно рой рассерженных ос, словно стая диких собак, словно гадюки подколодные. И слетаете с языка молнией, и ничто вам не мешает, и летите точно в целя, раня и убивая. А вот когда надо... Вы прячетесь по норам, словно медведь в берлоку, словно белка в дупло, словно таракан в полу - и остается только разевать рот.

Но помогла емк она. Не словом - делом. Сразу же, словно и не было позора карточного, усадила, набрала воды и стала смывать кровь.

- Да это... того... я... ну... ммм ... кхм.. Ну не волнуйтесь вы так... кровь обожедт... я это... кхм... пришел сказать... что... того..

Да только не слушала она. А только увидела кровь его, так сомлела, обмякла, опустилась на пол березкой срубленной, да ткнулась в колени. Ох напугался Иван. Вскочил, табурет с грохотом опрокидывая, подхватил ее на руки, такую невесомую и такю родную, донес до кровати.

- Ну что вы Анна Петровна, все хорошо, лягте, полежите чуток, сейчас все пройдет.

Конечно, было бы неплохо дать почещину, хлесткую и резкую. нет, исключительно в медицинских целях! Но Иван был готов скорее отрубить себе руку, чем поступить так с его Анечкой. Он растерянно огляделся. Звать Матрену? Открыть окно? Принести нюхательную соль? Расшнуровать тугое платье на груди? О нет, только не так, не сейчас, не без разговора! А мысли скакали белками по веткам. Что-то Анна Петровна стало частенько так себя не очень хорошо чувствовать. Вот у остяков плохо стало, вот сейчас, ведь сперва все нормально было, а сейчас как будто изменилось что, словно... Словно...

он охнул, открыл рот, тронул рукой шелковистую кожу на щеке Анечки. И Спросил прерывистым сиплым шепотом-клекотом.

- Анна Петровна, а вы того, не в тягости!?

И огромные круглые глаза, страшащиеся любого ответа, но поддерживаемые уверенностью - он справится. Они справятся. Вдвоем...

Репутация

Подхваченная сильными руками, на кровать уложенная, Анечка смотрела на Ивана глазами полными тревоги. Будто невесту вновь в дом занёс, как тогда, впервые увидев. Больную и простуженную. Что же сейчас, отчего вновь нехорошо ей? Неужели опять простудилась или просто вид крови так подействовал? Глубоко дыша, восстановила она дыхание. Не успела уйти в темноту обморока, восстановилась, вытерла ладошкой холодный пот со лба.

- Спасибо, - прошептала, попыталась улыбнуться. - Легче мне, всё уже хорошо. Крови испугалась, надо же. Как глупо.

Склонился Иван над ней, в беспокойстве не знает, что делась, что сказать. Видит его взгляд задумчиво-тревожный.

- Не беспокойся, заботушка моя, это я просто от переживаний таких ослабла. Ведь мне показалось, что я теряю тебя, так тошно стало будто оборваллось что-то внутри.

Она прикрыла глаза, когда Ваня по щеке провёл осторожно.

Вопрос заставил её вновь открыть их, недоуменным одарить взглядом.

- В тягости? В какой тягости? - Встрепенулась.

Уж подумала, что спрашивает, не в тягость ли ей жизнь в Бахте, дом этот и замужество. Муж всё поговорить желает, объясниться, да слов не подберёт. Может, он не знает, как сказать, что не нужна ему такая жена непокорная, что в мужские дела встревает, да хворая впридачу.

Привстала она да и села на кровати, ноги под себя подобрала, смотрит на мужа, понять пытаясь. Глаза его смотрят не неё немигая, ждут ответ, будто известия важного. И понятно ей, что не гнать её он хочет, а тревожится.

"...в тягости"...слово грузное, будто большой стальной шар, катится чвакая по сознанию и выкатывается воспоминанием,

Тут краснеет Анна. Вспомнила, как их повориха как-то матушке (на замечание, что та располнела, видно жирно слишком готовит), отвечала, голову склонив, что не пища виновата. "Тяжёлая я, к осени рожу". Удивили её тогда слова эти. В свете о знакомых молодых девицах шепталии украдкой "в интересном положении" или просто "готовится стать матерью". Поэтому расспрашивала потом маман, отчего же она "тяжёлая" сказала, а не о ребёночке, что должен родиться? А как знает, когда родит? Да больно ли это и как происходит всё.

Ох и рассердилась тогда мать на неё за такие вопросы нескромные. Немного тогда рассказала дочери мать. Девушка не должна думать о таких вещах. Поэтому коротко, без подробностей наставила дочь, что выйдет замуж и тогда появится ребёнок непременно, если любить друг друга всем сердцем будут. А понять поймёт сама, почувствует.

Пунцовая сидела Анна напротив мужа своего. Вдруг представив, что было бы, если матушка узнала, что делают они ночью в кровати с Иваном. Неужто и её отец с матушкой такое творит. Быть этого не может. Такое ей и представить оказалось совестно, как могла она о таком подумать! А вдруг что-то не так происходит у них с Ваней. Всё пыталась она с Матрёной поговорить да не решалась и слов не находила. С Олей хотела поделиться, что не приходят регулы у неё, неровён час, нарушила там что-то, заболела, да всё совестно было.

Положила она руки на живот свой и в ответ глаза округлила, похлеще Вани:

- Мы ведь любим друг друга? У нас значит дети появиться могут. А я чувствую что-то не так происходит...не так, как обычно, - уж совсем стыдно стало, руки уж не живот прикрывают, а лицо пылающее.

Репутация

Выдохнул Иван неслышно. Не полетел в него графин, не ударила его Анна, даже не плюнула в его оич бесстыжие, за слова его грубые. Может, и не прощен он еще за поступки неразумные, но во всяком случае мостик оставлен. Мол, смотри Ванюша, не ошибись, не сбейся, старайся. А она. Как она посмотрела странно, да как сказала уверенно. Мол любим друг друга, да значит дети будут. решил было Иван, что шутит она над ним, над его невежеством да дремучестью. Издевается. Мстит за минуты ужаса, когда могла стать побирушкой. Но... Посмотрел в лицо ее, в глаза такие родные. Разве может она соврать? Шевельнулся червячок- а как же плут Петр Казимирович, но отогнал его ИВан. Анна не такая. Ей же даже делать ничего не надо было чтобы от него избавиться, только не мешать. Он опустил глаза. Он опять забыл, что она дворянка. Она не росла в большой деревенской семье, где все спали вповалку на полу. Где злой отец встречал загулявших старших братьев - ну что щенки, кого в этот раз обрюхатили? У нее не было невесток, которые обзаводились огромным животом и орущими младенцами так просто и буднично, что в этом не было никакого таинства. Причем зачастую их товарки по каким-то неуловимым признакам, вроде цвета лица, изменившейся походки, внезапно проснувшейся страсти к соленому определяли беременность раньше самой женщины! А уж отсутствие крови в нужный момент времени только подтверждало их предсказания. Не раз и не два Иван наблюдал, как жена брата, укачивая младенца, говорила спокойно другой - что, лапонька, муженек тебе в печку пирожок-то засадил? И та, не краснея, задумавшись о чем-то, кивала головой, мол, да, именно так. Но у Анны всего этого не было! И кто знает, чему ее учили. Вон как алеют ее щеки и какими большими стали ее глаза, когда он упомянул про то, что она может быть непраздна. Но как ей сказать?! Он положил свою руку на ее, словно хотел укрыть животик от невзгод. И сказал, осторожно подбирая слова.

- От любви, Анна Петровна, дети не появляются. Они будут только после того, как мужчина и женщина вместе... будут... жить как муж и жена! Черт, не то хотел сказать. Будут близки как... НУ вот как... И опять не то. О! Дети появляются после того, как они поиграют вдвоем в ступку и в пестик...

И он показал жестом, сомкнув пальцы одной руки в кольцо, пальцем другой - входит-выходит, входит-выходит. И добавил более уверенно.

- И первая примета, что женщина ребенка ждет - это у нее кровь перестает течь в нужное время, словно тело ее луну не слушает. Потом часто тошнит ее, тянет поесть соленого. А там и животик округляется, растет...

Он замолчал, глядя на Анну с немым вопросом, немного извиняющимся взглядом - мол, прости вахлака, что такими грубыми словами изъясняюсь. И помолчав, добавил.

- А .. кровь у вас вовремя приходила?

Хотелось провалиться под землю. Можно, конечно, было позвать Матрену или Ольгу.. но разговор он хотел повести не о том...